— Прелестно выглядишь сегодня, Эльза.
Я приняла с подноса бокал.
— Я только что размышляла, каким умным ты выглядишь сегодня.
Мэтт усмехнулся.
— Из-за очков, что ли?
— Из-за них тоже. Очень мило, тебе идёт, — для принца, влюблённого в американскую докторшу, это выглядело как протест против стереотипа.
Мэтт притворно поморщился. Я вопросительно подняла бровь, отчего он уточнил:
— Мило... прям ножом по самолюбию.
Мне захотелось хихикнуть, когда мне вспомнились слова Кристиана.
— Сначала умный, потом милый? — забавно. Я покачала головой в удивлении — А я-то думала, что люди приходят послушать, как я блещу красноречием.
Послышался раскат смеха из его горла, и было приятно видеть, как часть складок на его лице искренне расслабилась.
— Мне не часто приходилось выступать с речами, если не считать школьных докладов. Наверное, мне следует считать это бонусом от свержения династии.
"Той, что отчаянно пыталась вернуть себе трон", — подумала я про себя.
— Тебе нравилось учиться в Америке?
Скрываемое доселе сожаление накрыло ту толику радости, что он позволил себе.
— Безмерно, — он отвёл взгляд в окно, открывавшее вид на улицы Парижа. — Ты училась в Оксфорде в Великобритании, не так ли?
Да, Мэтт, классно ты тему поменял.
— Да.
Он почесал свой неряшливый подбородок.
— Я часто думал о том, чтобы вернуться и доучиться до докторской степени.
Я медленно попивала вино, приятно согревавшее моё горло
— В Америке?
Его вздох в купе с быстрым кивком головой явил собой всплеск самоуничижения.
— Хотелось бы, но...
Хрусталь тихо пропел свою песнь от касаний с моими губами.
— Но тебя хотят поженить на мне и отправить жить в Ваттенголдию.
— Эльза...
Я подняла своё меню и распахнула его.
— Никогда раньше не ела в этом ресторане. К тому же, я влюблена в другого человека, по уши, — я широко улыбнулась поверх чёрной кожаной папки. — Что ты мне сегодня посоветуешь заказать?
Бокал с вином примёрз к его губам, как только между нами прошипели, подобно выходящему из воздушного шарика воздуху, мои слова.
— Я неравнодушен к рыбе, как ты, наверное, знаешь. Это же прямо про Скандинавию, там столько воды вокруг.
Он направил свой бокал к столу. Прочистив горло, он тихо сказал:
— Мне об этом прекрасно известно.
Это он явно не о моих гастрономических предпочтениях говорил.
— А ты?
Его глаза были закрыты под очками, руки крепко вцепились в скатерть стола.
— Да, — его голос стал хриплым. — Я не слепой, знаешь ли. Я видел, что происходит. Все это знали, включая меня.
— Так всё же...?
— Мои руки связаны, — когда он распахнул глаза, они были наполнены злостью и сожалением. — Думаешь, мне нравится идея поступать так с другом?
— О каком друге ты сейчас говоришь? — легкомысленно спросила я. — Обо мне или о нём?
— Ты должна понять...
В раздражении я подалась вперёд. Достало уже притворяться. Меня нисколько не колышит, устроит мне мать линчевание, как только узнает, что я не лебезила во время обеда перед своим женихом, или нет. — Я не понимаю, потому что ты уходишь от ответа на вопрос, почему тебя устраивает весь этот фарс. За нами и сейчас наблюдают?
Снова появился официант с корзинкой хлеба в руке. Мэтт быстро заказал нам обоим жареного морского окуня, вновь отослав молодого человека подальше.
— Я ухожу от ответа, когда нахожусь в центре битком набитого ресторана. Не там же, где полно... глаз и ушей.
— Отлично. Тогда где мы это обсудим?
Он покачал головой.
— Это всё равно роли не сыграет. Обсудив это, мы ситуацию не изменим.
— Не соглашусь.
Он пристально смотрел на меня. Уголки его рта очерчивали жёсткие складки, недовольство определённо готово было сорваться с губ, но как только я решила, что он продолжит спор, он просто вздохнул.
— Ты нравишься мне, — сказала я ему. — Хочешь верь, хочешь не верь. И я думаю, при прочих обстоятельствах мы бы обязательно стали отличными друзьями. И, надеюсь, однажды мы ими станем. Но ничего из этого не случится, пока мы будем продолжать скрывать что-либо друг от друга.
Его губы сжались, когда он потирал свой лоб.
— Итак, я начну. Недавно я выяснила, почему я должна была выйти за тебя. Боюсь, это безнадёжно старомодная причина. Меня вынуждают выходить замуж за твои деньги. За кучу денег, насколько мне известно, — я сложила руки. — А теперь твоя очередь.
Несколько секунд я боялась, что он откажется отвечать. Я официально сделала ему вызов – конечно же, тихо – и дала ему понять, что не отступлю. Не важно, что происходит между мной и Кристианом, я не выйду за того, кого не люблю.
Я уже допивала свой бокал вина, когда он пробурчал:
— Моя причина не такая пикантная. Я согласился на это, потому что иначе пострадает человек, очень много значащий для меня. А я не могу этого допустить.
Он говорил о Ким. Это должна быть она.
— Мэтт...
— Если ты хочешь и дальше это обсуждать, то ладно. Давай, — он снял свои очки и потёр переносицу. — Но не сейчас. Ты не единственная, о чьём поведении будет доложено, знаешь ли. Завтра мы должны поехать любоваться видами города, но... может, ты отравишься едой? Или проснёшься не с той ноги? Я зайду, чтобы проведать тебя, и тогда мы сможем поговорить. Скажем, за чаем? — его губы свернулись в грустное подобие улыбки. — Как в старые времена. Если рассматривать неделю чая достаточной для этого.
Я посчитала в уме время, когда Паркер и Ким могли бы прилететь. Чай днём был бы как раз вовремя. Если всё пройдёт как спланировано, самолёт из Нью-Йорка приземлится в Париж именно в это время.
Передо мной поставили тарелку, наполненную изысканной едой. И я сказала Мэтту:
— Это свидание.
Глава 55
Кристиан
— Могу я быть честной с тобой?
К слову, Шарлотта всегда говорила честно со мной, начиная с нашего первого разговора по телефону.
— Конечно, не мне прерывать эту традицию, — сказал я ей.
— Как же не Вам, — её глаза сузились. — Хотя бы обдумайте это.
Я ничего не сказал. При всём своём уважении и даже симпатии к личной помощнице Эльзы, заверения Шарлотты в искренности своих чувств к её начальнице не были моей главной задачей на этот вечер.
— Я думаю, даже если бы Эльза не встретила вас, она бы всё равно воспротивилась выходить за кого-либо, кого едва знала, и, уж тем более, кого не любила. Она миллион раз заводила с отцом спор из-за этого накануне Десятилетнего Саммита. Уверена, что вы хорошо осведомлены о её упрямстве...
— Это ещё мягко сказано, — пробормотал я.
— И что она желает самого лучшего для своей страны. Жители Ваттенголдии обожают её.
— Это они правильно делают.
Шарлотта положила бумаги, которые она читала, на стол и полностью развернулась ко мне.
— Потеря её станет для нашей страны самым страшным разочарованием.
Я взял свою бейсболку и направился к двери.
— Неужели?
***
Эльза покидала ресторан в сопровождении вспышек света и любопытствующих лиц, желавших увидеть не одну, а сразу две королевские особы вместе. Она улыбалась своей королевской улыбкой, той, которая выражала дружественную терпеливость. Мэтт был справа от неё, его рука лежала у неё на пояснице.
Он довёл её до лимузина – в котором её ждал я – прижавшись к ней ближе, чтобы прошептать что-то на ухо. Уголки её губ вздёрнулись кверху, когда она приложила ладонь к его щеке, и затем они оба обменялись воздушными чмоками. Я отодвинулся подальше, ближе к окну, разделявшему переднюю и заднюю части салона, удостоверившись, что сижу на стороне для пассажиров.
Водитель открыл дверь машины, чтобы Эльза смогла сесть в неё. Её глаза быстро стрельнули в меня и затем вернулись к Мэтту.