— Вы так красивы, — шепнул он, — вы, англичанки, просто как… цветы!
И тут он действительно поцеловал ей руку, она торопливо ее отдернула. Так с ней обращались впервые, и Кэтлин вовсе не была уверена, что ей это понравится… будь то граф ди Рини или любой другой мужчина. Губы его были прохладны, он пожирал ее глазами, в глубине которых теплился странный огонек.
Его сестра вышла их встретить. Увидев ее, Кэтлин поняла, что подразумевала Арлетт, когда писала, что Бьянка «само совершенство». От нее исходили волны пренебрежения, и по отношению к Кэтлин она была не особенно дружелюбна, словно принуждая себя к гостеприимству. Но столь показная снисходительность смягчалась необычной красотой и нежным голосом. Как и брат, она говорила по-английски безупречно, и поскольку Кэтлин была англичанкой, Бьянка не делала попыток перемежать свою речь итальянскими словами, хотя с Эдуардом Мороком обменялась несколькими французскими фразами. Фигура ее должна была порадовать ее портного; длинное вечернее платье, изукрашенное богатой золоченой вышивкой, жемчуга на шее, естественно, натуральные. Она была очень схожа с братом, только волосы отливали огненно-красным, а кожа заставляла вспомнить про теплый белый бархат и девонширские сливки. Огромные, красиво посаженные глаза были поистине прекрасны, но лишены того чувственного огня, что горел у Паоло. Хотя, может, он был слишком глубоко запрятан.
— А, Эдуард! — воскликнула она, когда тот склонился к ее руке. Голос звучал слегка обиженно, в то время как его темные глаза взирали на нее чуть лукаво. — Следовало предупредить меня, что ты будешь после обеда, тогда бы я отменила свой визит к парикмахеру. Уже больше недели, как ты забыл о нашем существовании.
— Тысяча извинений, — отвечал он крайне вежливо, — если тебе показалось, Бьянка, что я пренебрегаю вашим домом. Но я был очень занят, а тебе надо бы заглянуть в мою мастерскую и посмотреть кое-что.
— Хорошо, — ответила она, отдернув руку, которую он, казалось, вознамерился задержать в своей, и обратилась к другим гостям. — Это мисс Браун, — представила она Кэтлин, — сестра той другой мисс Браун, что некоторое время была компаньонкой моей тетушки.
Кэтлин заметила, что окружающие отнеслись к ней с любопытством. Большинство из них — а всего их было где-то человек двенадцать, преимущественно молодых людей, похожих на ди Рини, и двое-трое постарше — смотрели на нее задумчиво, или так ей показалось. И все-таки за их улыбками скрывалось что-то такое, чего она не могла до конца понять.
Апартаменты, которые занимали граф с сестрой в палаццо, — а Кэтлин обнаружила большое количество совершенно пустых помещений, — были весьма нарядными, обилие же цветов было подтверждением того, что дело происходило на теплой и солнечной итальянской земле. После ужина некоторые приглашенные пошли в студию графа посмотреть его картины, которые едва ли заслужат признание потомков. Аперитив был подан в великолепный зал, буквально заваленный музейными редкостями.
Кэтлин усомнилась в подлинности Тинторетто и Тициана, но решила, что если это так, то ди Рини повезло, в случае нужды. Обстановка же в столовой скорее напоминала дешевые декорации. Тем не менее она впервые в жизни сидела за одним столом с юной женщиной в бесчисленных бриллиантах и юношей в рубашке с изумрудными пуговицами, за столом, уставленным серебром и венецианским стеклом. Даже если б все это и не являлось фамильным наследством, достигнутый эффект заставлял вспомнить семейство Борджиа и их развлечения, особенно при взгляде на красавцев сестру и брата.
После ужина уже в салоне подали кофе и ликеры, и Бьянка расслабилась на кушетке, обтянутой сатином, покуда официант в белом разносил кофе. Кэтлин отказалась от ликера и решила, что поступила правильно — особенно после шампанского, которое ее заставили выпить за ужином и к которому она не привыкла; но здравый смысл подсказывал ей отвечать отказом на каждую новую попытку наполнить ее бокал.
Паоло, частенько поглядывавший на нее с другого конца стола, улыбавшийся и махавший ей рукой, после ужина обратил на нее особое внимание. За столом Эдуард сидел справа от Бьянки, и потом она воспользовалась правом держать его при себе. Словно избалованная, роскошная, кремового цвета кошка с огненными волосами, возлежала она на тахте восемнадцатого века, а Эдуард сидел у нее в ногах и развлекал, томно улыбаясь непроницаемыми темными глазами. По контрасту с другими присутствовавшими мужчинами он держался отчужденно и загадочно, но, видимо, не по отношению к Бьянке, широко расставленные глаза которой словно гипнотизировали его, посылая тайные сигналы; было ясно, что она решила оставить его при себе хотя бы на этот вечер. Что до самого Морока, то он был откровенно пассивен и не перечил желаниям очаровательной хозяйки. Эдуард легко и просто смирился со своей участью.