либо сомнений.
Бес оттолкнулся от мраморного камня и протянул руку, небрежно коснувшись пальцами нижней части строительных лесов, затем продолжил свой путь. Секундой позже шум дорожного движения пронзил громкий гул и леса начали содрогаться.
Головы рабочих завертелись по сторонам. Мужчина уронил свою пилу и закричал.
Еще несколько рабочих выскочили из боковой части здания, вцепившись в свои желтые каски. Строительные леса начали опускаться, свертываясь гармошкой за оранжевой веревкой.
Когда столб пыли осел и проклятия взорвались как ружейные выстрелы, пешеходы на тротуарах остановились, некоторые фотографировали разруху на телефоны.
И, да уж, это была та еще разруха. Кто знает, сколько времени потребовалось, чтобы возвести леса и примыкающее к ним оборудование, которое, скорее всего, было уничтожено, когда строительные леса рухнули.
Я просто смотрела.
— Хмм, — медленно протянул Рот. — Это определенно строительная неудача и потраченные впустую деньги, но чистейшее, страшно-безнравственное зло? Нет, я так не думаю.
— Это... Он, вероятно, предполагал, что они упадут на тротуар.
— Продолжай себе это говорить.
Никто не пострадал. Такое ощущение, что Бес подождал, пока последний человек сойдет с лесов, прежде чем их коснуться. Мне трудно было переварить увиденное.
Рот положил руку мне на плечо.
— Идем, найдем еще одного.
Когда мы устремились вниз по тротуару, я стряхнула его руку. Рот снова напевал ту проклятую песенку.
— Что это?
Он остановился.
— Что "что"?
— Песня, которую ты все время напеваешь.
— А, — усмехнулся он. — "Paradise City".
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сложить все вместе.
— "Guns N’ Roses"?
— Классная песня, — ответил он.
Мы нашли еще одного Беса, суетившегося у столбов со светофорами.
Одновременно со всех четырех сторон перекрестка зажегся зеленый. Последовало грандиозное дорожно-транспортное происшествие, но, опять же, никто не пострадал. Бес могла бы напортачить что-то с сигналом для пешеходов, что привело бы к ужасным последствиям, но она этого не сделала.
Это было скорее озорством, нежели злом.
— Бог любит троицу? Идем за следующим?
— Нет, — прошептала я, расстроенная и сбитая с толку. Это всего два Беса. Это могло ничего не значить.
Рот изогнул темную бровь.
— Хочешь ставить метки? Я так не думаю. Как насчет того, чтобы мы занялись чем-
то другим?
Остановившись на перекрестке, я стрельнула в него взглядом.
— Поэтому ты велел мне перестать ставить метки? Потому что считаешь, что Бесы безобидны?
— Я знаю, что Бесы безобидны. Но не все демоны. Некоторые из нас по-
настоящему плохие, но те, кого ты приговариваешь к смерти? Нет. — Он прервался, а мой желудок рухнул вниз. — Но нет. На самом деле, мое требование никак не было связано с этим.
— Тогда с чем?
Он не ответил, пока мы не пересекли дорогу, ступив на бордюр.
— Ты голодная?
В ответ мой живот заурчал. Я всегда была голодной.
— Рот...
— Давай договоримся: ты со мной поешь, а я расскажу тебе о кое-ком, кто был, как ты. Тебе ведь интересно узнать, не так ли? — Он сверкнул обаятельной улыбкой. —
Потусуйся со мной, и я расскажу тебе, что знаю. В конце нашего маленького приключения.
Не раньше.
Я обошла группу туристов. Любопытство прожигало во мне дыру, и было проще сконцентрироваться на этом, чем на том, что я, возможно, приговаривала безобидных демонов к смерти. Но сделка с демоном — это в прямом смысле сделка с дьяволом.
— В чем подвох?
Рот выглядел ужасно невинным.
— Ты позволишь мне побыть с тобой. Обещаю, это все.
— Ты мне уже лгал. — Я сложила руки. — Как мне узнать, что сейчас ты не врешь?
— Думаю, тебе придется рискнуть.
Мимо прошла пожилая пара, улыбнувшись нам. Рот подарил им одну из своих самых очаровательных улыбок, пока я размышляла, что делать. Сомневаюсь, что Эббот ожидал этим вечером каких-нибудь меток, поскольку я даже не была уверена, что мне теперь позволялось это делать. Медленно вздохнув, я сухо кивнула.
— Ладно.
Его улыбка превратилась в усмешку.
— Отлично. Я знаю одно местечко.
— Это-то меня и беспокоит, — мягко ответила я.
— А ты меня возбуждаешь.
Я покраснела, теребя лямку рюкзака. Рот протянул руку и убрал мои пальцы от лямки. Сердце пропустило удар, а щеки вспыхнули ярче.
— Ты всегда такая? — спросил Рот, разворачивая мою руку в своей.
— Какая?
— Легко приходишь в волнение, все время краснеешь и отводишь взгляд. — Он пробежал кончиками пальцев по моей ладони. Ласка отозвалась дрожью в теле. — Как сейчас. Ты опять покраснела.
Я высвободила руку.
— А ты всегда раздражаешь и вызываешь страх.
Он тихонько рассмеялся. Его всегда искренне развлекали мои выпады. Извращенец.
— Рядом с Веризон-Центром есть маленькая закусочная, в которой лучшие в мире маффины.
— Ты ешь маффины? — Это показалось мне странным. — Я думала, ты пьешь кровь девственниц и ешь коровьи сердца.
— Что? — Рот снова рассмеялся, его грудной смех был приятен. — Чему Стражи тебя учили? Я люблю маффины. Хочешь поехать на метро или прогуляемся?
— Прогуляемся, — сказала я. — Метро мне не нравится.
Мы пошли в направлении улицы F, до которой пешком идти было не так уж и близко. Я следила взглядом за мерцающими душами передо мной, ощущая каждой клеточкой тела идущего рядом Рота. Самым странным было то, что когда я на него смотрела и не видела души, вместо ужаса чувствовала облегчение. Находиться постоянно среди душ достаточно мучительно. Пустота была передышкой.
Но не только.
Находиться рядом с Ротом было своего рода освобождением. Помимо Зейна и
Стражей он единственный знал, кем я являюсь. Даже лучшие друзья понятия обо мне не имели. Рот знал, и его это не волновало. Зейна и Стражей волновало. Пусть Рот и полнокровный демон бог знает чего, но с ним мне не нужно притворяться.
— Я тоже не хочу спускаться под землю, — через несколько мгновений сказал Рот.
— Почему? Для тебя это должно быть, как пойти домой.
— Точно.
Я посмотрела на него снизу вверх. С засунутыми в карманы руками и искренним выражением на лице он выглядел удивительно уязвимым. Но когда он взглянул на меня, у него были глаза хищника. Вздрогнув, я прищурилась от яркого солнца.
— Ну и как там, внизу?
— Жарко.
Я закатила глаза.
— Об этом я и сама могла догадаться.
Рот оторвал листовку против Стражей со спинки скамейки, мимо которой мы проходили, и протянул ее мне.
— Там вроде как здесь, но темнее. Мне кажется, Ад пытается отразить все, что находится наверху, но как-то криво. Там не очень живописно. Много утесов, бесконечных рек и пустошей на месте разрушенных городов. Думаю, тебе бы там не понравилось.
На листовке была та же оскорбительная картинка, как и на большинстве из них. Я бросила ее в ближайший мусорный бак.
— Тебе там нравится?
— А у меня есть выбор? — холодно спросил он.
Я почувствовала на себе его взгляд, изучающий мою реакцию.
— Я бы так сказала: либо тебе нравится, либо нет.
Он поджал губы.
— Мне больше нравится тут.
Когда мы остановились еще на одном оживленном перекрестке, я постаралась сохранить на лице безразличное выражение.
— Ты часто сюда приходишь?
— Чаще, чем следовало бы.
— Что это значит? — Наклонив голову назад, я встретилась с его глубоким взглядом.
— Тут... наверху, все реально.
Он положил руку мне на поясницу и пока вел меня через улицу, я чувствовала через тонкий свитер ее восхитительный жар.