Лида закусила нижнюю губу и кивнула.
Кому она успела рассказать об истинной причине своего побега из дворца? Только Ириске. Но ей можно доверять! В этом Лида не сомневалась. О том, где она, знал еще Макарун, но он?.. Он был для Лиды незнакомцем.
«Хотя… Что он там говорил?..»
— Я полностью на Вашей стороне, — пробормотала Лида.
— Что?
— Нет, ничего, — покачала головой девушка. — Признаю, я не подумала о последствиях своего побега, но я и не знала, что из дома Зефира попаду в Макадамию. Я была уверена в том, что окажусь дома.
— Но ты оказалась здесь, — сказал Максим, цокнув языком.
— Лидия, так как обстановка, в которой ты каждый день находишься, вдали от родных и друзей, напряженная, я бы искренне просил тебя в следующий раз обдумывать свои действия на несколько шагов вперед.
— Я постараюсь, — вместо прямого обещания, произнесла Лида. — Ваше Высочество, могу ли я?.. Спросить кое-что.
— Если ответить на твои вопросы в моих силах — я отвечу.
«Ладно».
Лида незаметно провела кончиком языка по пересохшим от напряжения губам.
— Ваш контракт с Мариной… Вы разорвали его?
— Лида! — шикнул на нее Максим.
— Что? Мне же интересно. Я переживаю за Маню. И за принца. Контракт для члена королевской семьи… Это же не шутки, — шепотом произнесла она. — Как быть, если кто-нибудь узнает?..
— Если ты будешь молчать, то никто не узнает.
— Максим, Лидия, хватит. Ваши ссоры не укладываются в моей голове. Как ваши сердца могут вспыхивать так быстро, да еще по таким пустякам? — укоризненно спросил у них принц Безе, закатав рукав своего манжета. — Мой контракт с госпожой Мариной все еще в силе, Лидия. И я… я не хочу его разрывать.
— Почему?
Лида удивилась, а вот Максим просто отвернулся, тем самым показывая свое отношение к такому решению принца.
— Мне кажется, что я смогу… Что у меня получится наладить отношения между птифурцами и людьми.
Он посмотрел на свое запястье, на котором теперь стояло «клеймо» покровителя.
— Конечно, старых аристократов будет непросто переубедить в их отношении к тем, кто связал свою жизнь с людьми. Но молодое поколение, — произнес принц Безе и улыбнулся Лиде так, словно говорил о чем-то, что доставляло ему удовольствие. — Молодое поколение жаждет узнать о людях. Не то, о чем пишут в учебниках, а то, о чем говорят покровители. Лидия, пока я был в твоем мире, я понял, насколько он отличен от Птифура и насколько он прекрасен. Жизнь людей так отличается от нашей. Вы свободны во многих вопросах и сферах. И мы, птифурцы, можем только завидовать тому, как далеко вы ушли от нас.
— Завидовать?
Лида неуверенно посмотрела на Максима.
— В отличие от тебя, он подбирает слова правильно, — сказал Горький, но все равно вздохнул и покачал головой. — Вы вообще друг друга стоите.
Лида еще раз взглянула на принца. Тот продолжал разглядывать метку своего контракта и о чем-то размышлять.
«Может, Зефир будет более понятным? — подумала Лида, не дождавшись пояснений ни от Максима, ни от принца. — Главное, чтобы сразу орать не начал…»
Лес.
Его деревья украшали разноцветные листья. Кремовая луна освещала скрытый от посторонних глаз домик. Он был небольшим, одноэтажным, внутри всего одна комната, свет в которой погасить помешал внезапно появившийся на пороге дома гость.
— Господин, пожалуйста, уходите, — просила молоденькая иргийка, пряча за своей спиной болезненного вида братца. — Если Вам нужны лекарства, то я сделаю их. Но утром. А сейчас, пожалуйста, оставьте нас.
Юноша в ободранных одеждах продолжал улыбаться и пропускать ее мольбы мимо своих ушей. Его куда больше интересовал ребенок за ее спиной. Красноволосый иргиец, с неестественно серым оттенком кожи, глубокими впадинами на скулах, с алыми веснушками на щеках и мелкими язвочками на руках. С такой внешностью он бы с легкостью перепугал жителей соседней деревеньки, так доброжелательно настроенных по отношению к его старшей сестре.
Интересно, были бы они к ней так же добры, если бы узнали, кого она прятала в подвале дома, пока персиковое солнце не скрывалось за чертой горизонта?
— О, не надо меня бояться, — произнес юноша, сняв с головы капюшон и приложив руку к груди. — Я вам не враг, дорогие мои.
— Господин?.. Вы — человек?.. — предположила девушка, неуверенно отойдя на шаг назад.
Она ни разу в жизни не видела людей.
— Именно так. Позвольте представиться, меня зовут Павел. Но вам, так уж и быть, я разрешаю называть себя Пашей.
Улыбка на его лице стала еще шире.
— Я вижу, что страшная болезнь поразила тело мальчика, — юноша вновь посмотрел на ребенка, но тот, то ли боясь, то ли смущаясь, спрятался за сестрой. — Это так ужасно.
— Господин, прошу Вас, — вновь взмолилась девушка, — уходите. Энто не болезнь, а наше родовое проклятие. Оно вредит всем, кто прикасается к моему брату. Я не ведаю, как на нее среагирует тело человека…
— Так давай проверим, — перебил ее Паша, широкими шагами приблизившись к ней и мальчику. — Как я среагирую?
— Нет! — испуганно вскрикнула иргийка. — Прошу Вас! Энто же опасно!
Она опустилась на колени и, прижав к себе брата, скрыла его хрупкое тело от незваного гостя.
— Я умоляю Вас! Во имя Великой Ирги, уходите!
Бледная кожа на руках девушки тут же стала покрываться волдырями, словно ее обожгли кипятком. Мальчик всхлипнул.
Паша брезгливо сжал губы.
— Великая Ирга тебе не поможет. А вот я — могу.
Паша резко вытянул вперед руку и схватил мальчика за пораженное язвочками запястье. Мальчишка вскрикнул и попытался вырваться из цепкой хватки юноши, но тот крепко сжал свои пальцы, не давая ему возможности освободиться.
— Господин, пожалуйста, отпустите его! — вскрикнула иргийка, стараясь расцепить тонкие, холодные как льды Парфе пальцы человека. — Вы навредите себе.
— Ошибаешься, — не согласился с ней Паша, свободной рукой погладив девушку по щеке. — Я держу его уже так долго, но посмотри на свои руки и на мои. Кто же из нас двоих вредит себе?
Девушка повиновалась, посмотрела, и от удивления шире распахнула глаза. На ее руках не было живого места. Новые волдыри начинали лопаться и выпускать из-под поврежденной кожи прозрачную, пахнущую гнилью жижицу. Те места, которые в этот раз не были поражены недугом, напоминали о нем глубокими, вызывающими отвращение рубцами.
Руки же человека были целы и невредимы.
Иргийка несколько раз моргнула, пытаясь не заплакать.
— Как энто возможно? — спросила она, вглядываясь в бледное лицо ее ночного гостя. — Почему, господин, на Вас не действует энто?..
— Что? Проклятие? Болезнь? О, дорогуша, — произнес Паша, еще раз проведя пальцами по щеке девушки. — Все очень просто. Я — человек. И я, и только я могу излечить твоего брата.
— Вы сделаете энто? Поможете ему?
— Конечно! — воскликнул Паша, помогая иргийке подняться на ноги. — Для этого я сюда и пришел, Рибес.
— Вы знаете мое имя…
— В ближайших деревнях только и говорят о красноволосой знахарке. Рибес, твое прекрасное имя, произносят десятки уст. Оно означает… прекрасную ягоду смородину, так?
— Верно.
— А вот о твоем братце никто не знает.
Паша посмотрел на мальчика и только сейчас отпустил его руку. Но иргиец, непривыкший к прикосновениям посторонних к своей коже, не захотел отпускать человека так просто.
— Как тебя зовут, храбрый рыцарь?
— Вольфбери, — представила брата Рибес.
— Вольфбери… Волчья ягода, значит?
Паша потрепал мальчика по волосам.
— Ну что, пойдешь со мной? Я обещаю привести тебя в такое место, где прятаться больше не придется. Никто не будет тебя бояться. Тебя будут уважать.
— Я… Я…
Мальчик посмотрел на сестру.
— И я тоже могу пойти с ним? — спросила Рибес. — Или Вы берете только его?
— Как можно разлучать членов семьи? — развел руками Паша. — Разумеется, моя милая, ты идешь с нами!