Для уяснения представим себе, что предстоит решить следующий исторический вопрос.
В столице какого-нибудь государства существовала некоторая важная и значительная должность, точного значения которой мы, однако же, не знаем, — не знаем, соединялась ли с нею вся полнота самодержавной царской власти или же это была только должность весьма уважаемая и высокая, но, однако же, без преимуществ верховенства.
Данные для решения этого вопроса имеются следующие: 1) известно, что первый, занимавший эту должность, имел царскую власть; 2) известен закон перехода этой власти; например, известно, что она передавалась от отца к сыну по первородству, так что сын этот имел в глазах народа высший авторитет после своего отца.
При этих несомненных данных события имели следующий ход. Отец умер. На должность, которую он занимал, поступает не сын, а кто-либо другой, даже не по назначению отца, а по избранию; и затем, по понятиям всего народа, вновь вступивший на должность (объем власти которой составляет искомое задачи) занимает ее законным образом; сам ее занимающий считает себя также законным образом ее занимающим; наконец, тот, который по первородству должен был бы ее занимать, если бы она была царская, также считает выбранного, помимо его, законным образом ее занимающим; и нераздельно, и одновременно с этим, однако же весь народ, сам поставленный на должность и наследник царской власти одинаково признают, что царская власть (то есть в нашем случае — высший церковный авторитет), несомненно, принадлежит никому другому, как этому наследнику.
Если при всем этом мы признаем, что должность, точное значение которой нам неизвестно и которое мы отыскиваем, тем не менее была должностью царскою, то придем к следующему неразрешимому противоречию: что весь народ (то есть все первые христиане), сами лица, занимавшие означенную должность (Лин, Анаклет, святой Климент), и даже сам законный наследник царства (апостол Иоанн) признавали этих лиц, занимавших более чем в течение 30 лет эту мнимоцарскую должность, одновременно и нераздельно и законными государями, и похитителями престола.
Чтобы выйти из этого противоречия, необходимо признать, что должность сама по себе не имела царского значения и что если первый ее занимавший и был вместе с тем царем, то это было лишь случайное совпадение, в роде того, как, например, римские императоры принимали на себя часто и должность консулов.
Нельзя против этого сделать и того возражения, что обстоятельства или собственное нежелание апостола Иоанна воспрепятствовали ему занять римскую кафедру, ибо все-таки ее были бы должны ему предложить, даже он сам должен был бы потребовать ее для себя, дабы выяснить ее значение для предбудущих веков, а затем уже по каким-либо причинам от нее отказаться.
Не подумали об этом заблаговременно отцы иезуиты, а то непременно отыскали бы какое-нибудь свидетельство о таковом событии, за несуществованием которого необходимо признать, что ни первые христиане, ни первые папы, ни сам апостол Иоанн не соединяли с римским епископством никакого понятия о церковном главенстве, а следовательно, такового единоличного главенства не имел в виду и сам Иисус Христос".
В песни 19 части "Ад" автор обсуждает грехи высшего духовенства и намекает, что в аду ждут главу католической церкви папу Бонифация VIII. Bonifacius VIII — римский папа в 1294–1303 годах, известный тем, что не очень удачно боролся за папскую теократию, стремился сделать зависимыми от папства складывавшиеся в Европе централизованные государства и потерпел поражение в конфликте с королем Франции Филиппом IV, начавшемся с опубликования папой буллы 1296 года ("Clericis laicos"), которая воспрещала королям взимание налогов с духовенства. Папа запомнился еще тем, что с 1300 года ввел празднование юбилейных годов. В 2000 году такое празднование будет проходить в восьмой раз. [11]
Данте был сторонником хорошо организованной (как этрусская цивилизация), общемировой монархии, не испытывающей давления ни со стороны церкви, ни со стороны низших классов, но заботящейся о народах, обеспечивающей "земное благополучие людей", несовместимое со средневековой несвободой людей.
Идею "вселенской монархии" в свое время сформулировал и осуществлял Александр Македонский.
Но его интересовала не программа прекрасного устройства мира, а именно объединение греческой и азиатских и египетских миров, культур под одним своим правлением.
Данте готов был сделать и делал для торжества своей политической мечты все.