VI. Вселенская монархия Александра Македонского
Александр Македонский воспитывался Аристотелем, который считал наилучшим строем умеренную республику с господствующим средним классом, где сословные противоречия сводятся к минимуму, но одобрял и просвещенную монархию, при условии, что носитель власти обладает исключительными дарованиями и большими знаниями. [9, 23, 33, 34, 36, 40, 44, 46]
Александр, слушая учителя (например, о том, что нельзя улучшить целое, улучшая его части), наблюдая за миром природы, интуитивно угадывая тягу культур разных континентов друг к другу, пришел к идее возможности осуществления грандиозного проекта вселенской монархии, которая должна была органично соединить крупнейшие мировые цивилизации.
12 лет исторического времени было в распоряжении величайшего из царей.
Он убедил себя, что воплотит в реальность свой дерзновенный замысел, и с самого начала, еще не победив, ощущал себя победителем и во всех своих планах и кипучей деятельности исходил из этого.
Он отвергал методы интриг и открыто провозглашал политические цели, в нем сочетались расчет и безумие, жестокость и великодушие, сдержанность и распущенность. Разорив восставшие города и обратив в рабство всех их жителей, он приказывал пощадить поэтов и мыслителей, желая показать себя истинным греком, а не варваром.
В покоренных государствах его ждали несметные стада, рабы, прекрасные скакуны, верблюды, горы золота.
Весной 334 года до нашей эры походом в Персию начинается его путь в историю.
Перед первой битвой Александр делает романтический жест: он посещает развалины Трои и гробницу Ахилла, своего любимого героя. Он так уверен в своём будущем, что первым вскакивает на коня и под градом стрел войск персидского царя Дария III переплывает реку Граник, которая для него стала тем же, чем Рубикон для Юлия Цезаря.
Павших — не только греков, но и врагов, с которыми только что сражался, он хоронил с почестями. Этим он говорил, что смотрит на побежденных как на своих подданных.
Александр с молниеносной быстротой несся по берегам Малой Азии. Повсюду он низлагает персидских наместников. Только Милет и Галикарнасс оказывают сопротивление и за это жестоко платят. Через горные проходы он устремляется на восток, подавляя сопротивление персов на рубеже Сирии у города Иссы.
Александр овладевает всем восточным побережьем Средиземного моря: Палестиной и Финикией. Почти повсюду его приветствуют как освободителя.
Разгромив Газу, Александр уже через семь дней появился в Египте. И здесь его ждут как желанного друга: египтяне верят, что он восстановит величие фараонов. Жрецы распространяют слух, что македонец — потомок египетского фараона Нектанеба.
Александр приносит жертвы и устраивает праздники в честь египетских богов, чем окончательно покоряет египтян.
У острова Фарос ему приглянулось удобное для гавани место. По его приказу здесь закладывают новый город, который должен носить его имя. Так рождается великий центр эллинизма — Александрия, горнило, в котором сплавятся воедино культуры Востока и Запада. Александр собственноручно чертит план города, указывает, где будут стоять храмы греческих, а где египетских богов.
Египтяне приветствовали Александра, именуя его старым царским титулом — "сын Солнца", "сын Амона".
Египет для Александра Македонского не просто очередное государство на пути к завоеванию мира. Он с юных лет знал, что такой день наступит. Контакты греков с египетскими жрецами не были легкомысленным обменом знаний.
Александр, преодолевая зыбучие пески пустыни, из Египта пробирается к древнему египетскому святилищу в Ливии на встречу с оракулом Амона, где происходит его таинственная встреча с жрецами, о которой известно только, что он был потрясен тем, что увидел и услышал.
Жрецы принимали македонца как сына бога не потому только, что он объединил Грецию, Малую Азию, Сирию, Египет, нередко вступал в бой без всяких шансов на успех и неизменно торжествовал победу, повелевал народами, армиями, флотами, брал неприступные крепости.
Александр осуществлял великую божественную миссию.
Народы, мысля масштабами своих городов, государств, этнических систем, молились своим богам и смотрели на соседей как на варваров.
Греческий мир был преимущественно художественно-культурным. Перед этой стороной развития все остальные отступали на задний план.
В политическом отношении греки не могли даже возвыситься до сознания политического единства своего племени, хотя они и сознавали себя особой культурной единицей в противоположность всем остальным народам-варварам. Только персидская гроза зажгла в них общий греческий патриотизм, но и то весьма несовершенным образом. Спартанцы умышленно опоздали на Марафонское поле; Аргос и Виотия от страха покорились Ксерксу и не участвовали в борьбе против него; пелопоннесцы настаивали на том, чтобы предать в жертву врагам материковую Грецию и защищаться на Коринфском перешейке.