В результате наращивания общественно-экономических связей между социалистическими странами постепенно стала очевидной односторонность понятия «социалистический лагерь». Родилось такое понятие, как «мировая социалистическая система», ядром которой считалось «социалистическое содружество», то есть совокупность стран, входивших в советский блок. Поскольку же некоторые страны не считали для себя возможным отнесение их к системе социализма, стал употребляться и широкий, собирательный термин «мир социализма».
Все это были довольно искусственные упражнения. Сейчас могут вызвать лишь улыбку споры о том, как соотносятся понятия «система» и «содружество», по каким критериям следует считать одну страну членом «содружества», а другую – нет, какое значение при этом имеет вхождение их в Варшавский Договор или в Совет Экономической Взаимопомощи. Дело доходило до курьезов: некоторые авторы выставляли в качестве аргумента в пользу принадлежности стран к социализму или капитализму то, какой отдел ЦК КПСС курирует соответствующую партию – Международный или Отдел по соцстранам.
В конечном счете за всеми этими рассуждениями стояло одно: «подлинным», «истинным» социализмом является лишь тот, что соответствует советской модели общества, так называемым «общим закономерностям социалистической революции и социалистического строительства». Причем к общим закономерностям были отнесены некоторые сугубо специфические для нашей страны черты.
Было время, когда сама постановка вопроса о национальных особенностях страны рассматривалась чуть ли не как измена делу социализма. Именно на этой почве произошел разрыв с Югославией, Китаем, последовало их «отлучение» от социализма, посыпались обвинения в национализме и шовинизме, буржуазном перерождении и т. д. О признании тенденций к социализации тех или иных сторон общественной жизни в западных странах, социал-демократических вариантов социализма не могло быть и речи.
На XX съезде КПСС Н.С. Хрущев выдвинул тезис о возможности различных форм перехода к социализму. Осторожно была признана и необходимость учета «национальных особенностей социалистического строительства», при том предположении, что в последующем они будут преодолеваться, отойдут в прошлое. Это могло стать началом преодоления догматизма, узости и слепоты в понимании социализма, но такой процесс был прерван в самом начале навязанной им модели социализма, а затем «жирную точку» в этом вопросе поставил Л.И. Брежнев, насильственно прервав «пражскую весну».
Признание объективности существования национальных форм социализма, права каждого народа выбирать их, ответственности каждой партии перед своим народом имело решающее значение для перестройки отношений между соцстранами. Прямо скажу, что это давалось нелегко. По инерции, с оглядкой на Союз («как бы не получить выговор») действовали руководители соцстран, да некоторые из них к такой самостоятельности и не были готовы. А в КПСС и ее руководстве были сильны настроения подозрительности и недоверия в отношении инициативы друзей.
Об этой нашей новой позиции было заявлено Горбачевым вначале в общей форме на XXVII съезде КПСС, а затем на рабочей встрече руководителей соцстран в Москве. В развернутом виде эта позиция была представлена в выступлениях Горбачева во время визита в Югославию в марте 1988 года.
Внимание общественности не могло не привлечь заявление, что многообразие форм социализма говорит не о слабости его, а о силе. Любая форма социализма хороша, если она способствует улучшению жизни людей, углублению демократии и социальной справедливости.
Должен сказать, что это был важный шаг на пути признания того, что социализм нельзя понимать как законченную социальную систему, как некую всеохватывающую единую модель общества. Это реальное движение, проявляющееся в многообразных формах и в самых различных условиях и различных странах. Никто не может претендовать на монопольное владение социалистической идеей. Но и социализм не может претендовать на монополию в решении всех общественных проблем, особенно в условиях глубочайшего поворота человечества к новой цивилизации. Такое понимание придет несколько позднее, и о нем речь впереди – в заключительной главе книги.
Конечно, главным свидетельством решительного отказа горбачевского руководства от единообразно догматического понимания социализма были сама перестройка в Советском Союзе, поиск новых эффективных форм организации общественной жизни. Своим примером Советский Союз приглашал к такому поиску друзей, предостерегая их в то же время от попыток механического повторения того, что делал сам.