Временами я еще заходила в ту комнату, в которой обычно спал Матео, когда приезжал к Авелин. Тут имелись кое-какие его вещи. Рубашки в шкафу. На столе даже лежали наручные часы и от кровати исходил запах одеколона Лонго. Я садилась на ее край и смотрела в пустоту.
Первые разы моего пребывания в этой комнате были похожи на пытку. Против воли я вспоминала все, что было между мной и Матео. Хорошее и плохое. Все это пронзало сознание. Изувечивало его. Грубые прикосновения Лонго. То, как он срывал с меня одежду. Как неистово брал прижимая к стене, или накрывая меня собой на кровати.
Переживая все эти воспоминания, я еле боролась с желанием немедленно покинуть эту комнату. Хотя бы из-за осознания того, что Матео все еще мне не безразличен.
Но, тем не менее, я оставалась. Хотела все это пережить. Пропустить через себя. Свыкнуться с тем, что уже теперь мы не вместе и мне на него глубоко плевать.
Это была колоссальная работа над собой. Трудная и даже болезненная, но со временем у меня получилось заходить в эту комнату и ничего не чувствовать. Больше не реагировать на запах одеколона Лонго.
После этого стало намного проще. Я начала более трезво смотреть на жизнь. Опять пытаться строить планы, но уже теперь те, в которых в моей жизни не было Матео. Пока что я не понимала, что будет, когда я вернусь во Флоренцию, но, думаю, Лонго эти две недели тоже пойдут на пользу. Он успокоится. Может, найдет себе другую. Нам вообще изначально не следовало начинать встречаться.
Со временем я перестала заходить в комнату Матео. В этом больше не было нужды. Вместо этого я часто сидела в крайней комнате. Она была чем-то наподобие зоной отдыха и библиотеки.
Там на стене висела фотография матери Лонго. Я ничего не спрашивала у Авелин про нее, но и без этого поняла, кто изображен на снимке.
Раньше мне казалось, что Матео чуть ли не копия Гаспара. Теперь же я осознавала, что он так же в равной степени похож и на свою мать.
На снимке ей лет двадцать. Молодая. До безумия красивая. Я, наверное, никогда раньше не видела девушек привлекательнее, чем она.
Сам этот снимок завораживал. Я могла часами на него смотреть, а в какой-то момент вовсе попыталась с ним заговорить. Это было глупо. Со стороны, наверное, могло показаться, что я вовсе сошла с ума, но почему-то мне хотелось хоть немного поговорить с матерью Матео. Даже если она мне не ответит. При чем обязательно сказать что-нибудь хорошее. Она только этого заслуживает.
Мне вообще очень нравилось у Авелин, но один раз наступил критичный момент. К ней приехал Матео.
Он должен был сделать это на выходных. Привычно. Точно так же, как и все предыдущие годы. И, к этому моменту я собиралась покинуть дом Авелин. Уже даже начала присматривать непродолжительный съем квартир в соседних городах, но Авелин сказала, что во время приезда Лонго я просто могу побыть в крайней комнате. Он туда никогда не заходит.
Я долго сомневалась, но все же согласилась. Всю субботу пробыла в той комнате, но Матео так и не приехал.
Авелин это очень сильно удивило. Даже насторожило, ведь, если Матео не приезжал, значит, происходило что-то серьезное. Из ряда вон выходящее.
Она позвонила Лонго. Кажется, он не сразу, но ответил. Сказал, что сейчас занят. Я находилась недалеко и слышала его голос из динамика телефона. От него по коже пробежали раздирающие мурашки. Почему-то голос Матео казался совершенно не таким, как обычно. Я не понимала, в чем дело, но в тот момент мне стало жутко. Я будто слышала какое-то опустошение, смешанное с кровожадной яростью. Возможно, у него все еще продолжается разборка с семьей. Но я не переживала о Лонго. Знала, что он с этим справится.
А мне следовало думать, как справиться со своей жизнью.
Постепенно мы с Авелин начали еще больше времени проводить в ее мастерской. Часто разговаривали. И вот однажды, когда мы ближе к вечеру сидели в гостиной и, обсуждали сделанную сегодня посуду, я случайно посмотрела в окно.
А, увидев там Лонго, идущего по саду в сторону дома, широко раскрыла глаза, резко замирая на полуслове.
Учитывая то, что Матео был уже совсем близко к крыльцу, у меня оставалось время лишь на то, чтобы перепрыгнуть через диван и спрятаться под столом. Что я, собственно, и сделала.
Наверное, слишком сильно ошарашила этим Авелин. Но, думаю, когда уже в следующее мгновение дверь открылась и, в гостиную вошел Лонго, она поняла что и к чему.