"Ладно, ничего страшного - завтра, - с волнением перед встречей с наследником рода Юсуповых - Стрешневых думал он. - Интересно, на кого он больше похож - на меня или на Свету? По глазам увижу... Головенка-то, наверно, беленькая, а глаза - карие..." Радостное ожидание захватило все его помыслы, и он ни о чем не мог думать по дороге к шефу. Тот прибыл в Москву накануне и приветствовал Михаила новостью:
- Могу тебя обрадовать: вчера мы с отцами-командирами единодушно договорились дать афронт всем этим новейшим прожектерам. Ты был прав - все согласились, что это далеко идущий план, - акулы нацелились проглотить наши фонды. А такие, как Пеньков, лишь их подручные. - Он помрачнел. - Но акулы эти крупные, большую власть имеют. Очень нам опасны: в их распоряжении спецслужбы, выполнят любой приказ. - И закончил, уверенный в своем друге и сподвижнике: - Так что для тебя, дружище, есть работа.
Михаил смешался, - он уже принял твердое решение поговорить с шефом, но момент явно неудачный: Ланской на него рассчитывал, не бросать же его в такой критической, опасной ситуации. Как быть? Может, отложить на время? Порекомендовать кого-то вместо себя, оттянуть до отъезда... Однако объявить о своем уходе в последний момент - еще хуже. Нет! Отступать некуда, Ланской не кисейная барышня. И на нем, Юсупове, свет клином не сошелся. Полищук надежный парень, будет на месте. Наконец он обратился к Ланскому:
- Владимир Георгиевич, дорогой, давай-ка присядем на несколько минут, поговорить надо. У нас в запасе полчаса.
- А что такое? - насторожился Ланской, почувствовав по задушевному тону Михаила, что тот готовится сказать что-то необычное. - Случилось что-нибудь непредвиденное?
- Расстаться нам придется, Владимир Георгиевич, хоть и понимаю, что оставлю тебя не вовремя. Но ничего поделать с этим нельзя! - Серьезно и твердо посмотрел в глаза шефу и у него защемило сердце. - Я тебе сейчас скажу, ты поймешь почему я не могу вернуться в Западносибирск, - продолжал Михаил, и по его виду Владимир Георгиевич понял, как глубоко он переживает. - Ты отец двух сыновей, чуткий человек и хороший друг. - Он помолчал. - У меня нашелся сын, он здесь, в Москве. Ему уже двенадцать лет, а я его еще ни разу не видел. Теперь ты понимаешь... Это для меня важнее всего, всех самых неотложных дел на свете!
Ланской был безумно огорчен: он и не представлял, что в такой трудный момент вдруг лишится ценного помощника и преданного друга. Но возразить ему было нечего, он подавленно молчал.
- Я сейчас все бросил бы и помчался к сыну, - признался Михаил. - Но не могу тебя оставить в опасном положении, обстановка сложная. Ты мне дорог, и, кроме тебя, у меня, собственно, и близких никого нет, - удрученно заключил он. - Родственников моих, как ты знаешь, по всему свету разбросало. Не хотелось бы и тебя потерять, дружище! Прости уж меня! Сегодня служу я тебе в последний раз. - Говоря это, Михаил не подозревал, что произнес вещие слова.
На похороны Трифонова собрался весь цвет руководителей общественных организаций бывших воинов-афганцев. Он был одним из наиболее авторитетных лидеров, объединял многочисленные структуры, разбросанные по всей стране, и координировал их деятельность.
Вереницы машин запрудили все подъезды к кладбищу. Лидеры прибыли с помощниками и телохранителями; опасаться следовало любой провокации - такая сложная криминальная обстановка сложилась вокруг деятельности афганских организаций.
Панихида шла своим чередом; похороны были обставлены пышно и торжественно, произносилось много речей. Говорили о славном боевом пути павшего лидера, о его больших заслугах по становлению и укреплению общественного движения бывших воинов-афганцев; клялись отомстить убийцам. Убийство было тщательно подготовлено; смертельный выстрел из снайперской винтовки сделан с дальнего расстояния.
- Как же это допустили? Почему охрана прошляпила? - спросил Михаил у знакомого телохранителя одного из московских лидеров. - Каким образом все произошло?
Он стоял в толпе сподвижников, окружавших место последнего прощания с покойным, и внимательно следил за обстановкой, ни на секунду не упуская из поля зрения своего шефа, который вместе с другими лидерами находился рядом с гробом.
- Трифонов в окружении друзей был в этот момент у входа в баню, куда приехал вместе с ними - отдохнуть, расслабиться, - рассказывал ему знакомый. - Кого-то они ждали, что ли; денек был отличный. Охрана не дремала: все чердаки проверены, как всегда; за окнами наблюдали. Как этот снайпер ухитрился найти брешь и успеть выстрелить - ума не приложу. Охранник не забывал следить за своим начальником и слушать переговорное устройство. - Видно, работал профессионал высокого класса из спецслужб; стрелял из подвала - об этом варианте даже не подумали.
- Неужто Юсупов? - негромко сказал кто-то сзади, слегка тронув Михаила за плечо. - Сколько лет, сколько зим...
Михаил обернулся - Сергей Белоусов из следственной группы, работавшей вместе с ним в Афганистане. Они не были близкими приятелями, но относились друг к другу с уважением.
- Очень рад тебя видеть в такой отличной форме. - Сергей дружески улыбался. - Много слышал от ребят о твоих невероятных приключениях. Но теперь воочию убедился, что это не миф. Ты знал Трифонова?
- Нет, я здесь со своим шефом, его пригласили на похороны, - ответил Михаил Белоусову, не прекращая наблюдения. - Я тоже очень рад снова встретить старого товарища. Чем теперь занимаешься, какое отношение имеешь к Трифонову?
- Я его хорошо знал по Афгану. Прекрасный человек; очень большая для всех нас потеря. Просто пришел проститься. А занимаюсь... можно сказать, своей специальностью. Вместе с другом, который раньше работал в прокуратуре, создали на паях детективное агентство - частные расследования. Процветаем! - И показал на крепкого мужчину, выше среднего роста, стоявшего поодаль с большим букетом цветов. - Вот он стоит - коренастый такой, в кепке. Трифонова он тоже хорошо знал, часто с ним общался.
Послушай, давай отойдем в сторону и потолкуем, расскажешь о себе. - Он взял Михаила за локоть. - Очень хочется знать, как живешь, чем занимаешься. Здесь неудобно.