К счастью, мой фан-клуб ушел минут пятнадцать назад, что позволяет мне выйти через заднюю дверь клуба, не слишком беспокоясь о том, что они все еще здесь. Судя по тому, сколько они все выпили, им в любом случае не стоит приближаться к машине.
Но когда делаю первые шаги к своей машине, я не могу игнорировать холодок, который пробегает по позвоночнику.
Большая часть парковки освещена фонарями безопасности, установленными на здании, но все равно остается множество темных мест, в которых кто-то мог бы спрятаться, если бы захотел.
Я оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть то, от чего у меня волосы встают дыбом, но никого не вижу. Парковка в основном пуста, только пара машин постоянных клиентов, которые все еще находятся внутри, и оставшегося персонала.
Пытаясь подавить страх, продолжаю идти вперед. Я говорю себе, что это просто воспоминание о том, как те мужчины пялились на меня сегодня вечером, заставляет меня быть на грани, но сама себе не верю.
Кто-то наблюдает за мной.
Кто-то...
Крик, который вырывается из моего горла, когда горячее тело прижимается к моей спине, секундой позже обрывается, когда чья-то рука зажимает мне рот.
Меня толкают вперед, сердце колотится в груди так сильно, что я чувствую его в пальцах ног.
Все мое тело дрожит от страха.
«Глупая, глупая девчонка», — думаю я про себя. Я знала, что сегодня вечером играю с огнем в надежде получить больше чаевых, но все, что сделала, — заставила их думать, что они могут взять все, что захотят.
Я всхлипываю, когда сильная рука обхватывает меня за талию и поднимает с земли.
Мне удается рассмотреть руку, обхватившую меня, и даже в тусклом свете видно, что это рукав не пиджака и даже не рубашки.
На мужчине, который держит меня, надета толстовка.
О, боже.
Вместе мы скользим в темноту, и мой пульс учащается, когда понимаю, что даже если кто-то выйдет сюда, то нас не увидит.
Передняя часть моего тела прижимается к машине, и его длинное, твердое тело пригвождает меня к месту.
— Ты же не думала, что я забыл? — рычит мне в ухо знакомый голос.
Дрожь страха тут же переходит в нечто иное, когда его дыхание ласкает мое ухо и шею. Несмотря на его явную злость, в этом дыхании есть что-то такое, что привлекает меня, что кажется правильным. Хотя все это очень, очень неправильно.
Я снова всхлипываю, жалея, что не могу сказать что-нибудь, хоть что-то, что помогло бы мне выпутаться из этого прямо сейчас.
— Я наблюдал за тобой, знаешь ли. Смотрел, как ты уходишь каждую ночь. Задаваясь вопросом, с кем именно ты провела ночь, тряся задницей ради денег.
Меня захлестывают эмоции, стыд за то, до каких глубин я опустилась. Всего несколько месяцев назад я никогда бы и не подумала о подобной работе. Но нужда заставляет.
— Похоже, правду говорят, что яблоко от яблони не далеко падает.
Нет. Мне хочется кричать.
Я знаю, что люди думали о моей маме. Много лет терпела, как ребята издевались надо мной из-за ее работы. Но это все, что было. Работа. Работа для того, чтобы у ее девочек была крыша над головой и еда в животе.
Я не хочу слышать ничего плохого о женщине, которая отдала свою жизнь, чтобы заботиться о нас.
Внезапно я начинаю двигаться. Меня разворачивают так, что теперь я прижимаюсь спиной к прохладному металлу машины.
Лука убирает руку с моего рта. Парень упирается руками в крышу машины и прижимает меня к ней.
— Даже не думай звать на помощь, Маленькая Девочка.
Странная смесь комфорта и ненависти проносится во мне, когда он произносит прозвище, которым называл меня столько лет назад. Это всегда было шуткой между нами, потому что я всего на пару недель младше его. Но сейчас это не похоже на шутку, скорее на угрозу.
Я маленькая по сравнению с ним. И всегда была такой. Но за время нашей разлуки Лука вырос, как в росте, так и в массе, и я уже знаю, что у меня нет ни единого шанса против него.
Мои губы раздвигаются, но из горла не вырывается ни звука, только сильный выдох, когда я смотрю в его темные глаза. Я знаю, что они невероятно зеленые, но сейчас, во тьме, это трудно разглядеть.
Парень смотрит на меня так, словно не может поверить, что я действительно стою перед ним.
Его грудь вздымается, полные губы приоткрываются, когда он пытается сохранить спокойствие.
— Тебе не следовало сюда возвращаться, — предупреждает он низким и холодным голосом, который я слишком хорошо помню по нашему последнему разговору.
— Я... я...
— Нет, — рявкает он. — Мне не нужна твоя жалостливая история, Пейтон.
Я проглатываю аргумент, который был на кончике моего языка, хотя уже знаю, что он был в лучшем случае слабым, потому что я ни за что не скажу ему правду. Я не даю ему больше возможностей причинить мне боль, чем он уже имеет.
— Ты думала, что окажешься здесь, а я тебя не найду?
Я смотрю на него, желая, чтобы он увидел правду в моих глазах.
У меня не было другого выхода.
— Или ты именно этого и хотела? Что я найду тебя и все забуду? Ты думала, что я забуду всю твою ложь и мы сможем просто вернуться к тому, на чем остановились? — Он выплевывает эти слова, словно даже их произнесение вызывает у него отвращение. — Ты действительно так сильно скучала по мне?
Внутренне я кричу «да». Да, я действительно очень сильно по нему скучала. Когда мы только уехали, я была готова на все, чтобы вернуть своего лучшего друга. Буквально на все. Но знала, что этого не произойдет. Точно так же, как не думаю, что это произойдет сейчас.
— Давай посмотрим, что ты можешь предложить сегодня вечером. Посмотрим, сможем ли мы сделать все это стоящим для меня.
— Ч-что...
Я застываю в шоке, когда он поднимает руку к молнии на моей толстовке и расстегивает ее.
В отличие от прошлой ночи, эта толстовка действительно принадлежит мне. Как только я надела ее, мне стало не хватать комфорта Элайджи. Это безумие, знаю, но это как какое-то странное одеяло безопасности.
Прохладный зимний воздух овевает мою открытую кожу, заставляя меня дрожать. Так продолжается до тех пор, пока его взгляд не отрывается от моего и не прожигает дорожку вниз по моему телу.
Тогда я вся горю. Моя кровь закипает в жилах от того, что он заставляет меня чувствовать.
Но это не возбуждение. Не похоть или желание, чтобы он прикоснулся ко мне.
Это стыд.
Жгучий стыд за то, какой женщиной я стала после всех этих лет и до чего опустилась.
Неудивительно, что я ему не нравлюсь. Каждый раз, когда прихожу в это место и выхожу на смену, я сама ненавижу себя еще больше.
Каждый раз я вынуждена напоминать себе, что это всего лишь средство достижения цели. Моя семья нуждается во мне, и это лучший способ помочь.
Но даже от этой мысли лучше не становится.
Из его горла вырывается неодобрительный рык, прежде чем Лука прищелкивает языком.
— Ты показала этим мальчикам, как хорошо провести время сегодня вечером, да? — бормочет он.
Не в силах выдержать его осуждающий взгляд, я отворачиваю голову в сторону и смотрю в темноту, чертовски желая, чтобы она поглотила меня.