— Эй, чувак. Хорошая ночь? — спрашивает меня Оуэн с террасы, где он, прислонившись к перилам, курит.
Я оглядываюсь на домик у бассейна, чтобы убедиться, что он ничего не видит, прежде чем подойти к нему.
— Да, чувак. Просто охренительная.
— Да, засос на твоей шее тому подтверждение, — говорит он, кивая на место, где находится метка.
Я вспоминаю тот самый момент прошлой ночи, когда Пейтон впилась в меня зубами после того, как я вырвался из нее, не давая ей кончить.
— Слушай, я еще не закончил с домиком у бассейна. Держи своих мальчиков пока подальше, ладно?
— Братан, скажи мне, что у тебя там какая-то девушка, привязанная к кровати, или еще какое-нибудь извращенное дерьмо.
— Не могу открыть свои секреты, чувак. Просто держи всех ублюдков подальше, да?
— Понял, чувак. Все, что тебе нужно.
— Я вернусь позже. Просто дам ей несколько часов, чтобы она соскучилась по мне.
Оуэн протягивает мне кулак, и я с радостью отвечаю на этот жест.
— До скорого, — говорю я и быстро ухожу в сторону дома, чтобы найти место, где бросил машину, когда приехал прошлой ночью.
Мне не нужно входить в наш дом, чтобы понять, что он полон.
— Черт побери, — бормочу я, проводя рукой, когда понимаю, что совершенно забыл о сегодняшней игре в боулинг.
Вот что она со мной делает. Заставляет меня забыть обо всем, и, черт возьми, мне не нравится быть в этом маленьком пузыре с ней.
Когда прохожу через входную дверь, из комнаты, где они смотрят игру, доносятся крики и вопли.
Бесшумно я проскальзываю на кухню и запускаю кофеварку, отчаянно нуждаясь в кофеине, который обещал Пейтон и так и не отнес.
Когда аромат зерен наполняет комнату, я ненадолго задумываюсь, не поступил ли я неправильно. Чувство вины за то, что бросил ее там, начинает терзать меня, но потом вспоминаю, как она пыталась разорвать мою семью на части, ту боль, которую слишком хорошо помню, когда она лгала мне, и говорю себе, что оставить ее там одну — это совсем не то, чего она заслуживает.
Не то чтобы я бросил ее в каком-то ужасном месте. Она в полностью укомплектованном долбаном доме у бассейна самого большого и богатого братства в кампусе. Есть места и похуже, где можно застрять.
— О, смотрите, что кошка притащила, — говорит Леон, ставя пиво на стойку и прислоняясь к ней задом.
Скрестив руки на груди, он смотрит на меня.
— Что? — рявкаю я.
— Повезло прошлой ночью?
— А тебе-то что?
Он усмехается.
— Ревнуешь? Сколько времени прошло с тех пор, как ты был с кем-то, кто не был бы расстроенным другом, нуждающимся в отвлечении.
— Пошел ты, чувак. Это не имеет к тебе никакого отношения.
— Но то, с кем я был прошлой ночью, имеет к тебе отношение?
— Когда ты ведешь себя как гребаный мудак, то да. Имеет.
— Ну, если ты еще не понял, ты не наш отец и не можешь указывать мне, что, блядь, делать.
У меня кровь стынет в жилах даже при одном упоминании его имени и тех вещей, которые он велит мне делать. Хотя не уверен, что даже он смог бы сейчас удержать меня от Пейтон.
— Кстати, тебе нужно ему перезвонить.
— Я в порядке, спасибо. — Я уже знаю, чем закончится этот разговор.
«Нам нужно поговорить о плане «Б», сынок, раз уж ты провалил план «А», выдав самый дерьмовый сезон, который я когда-либо видел. Ты хоть помнишь, как бросать футбольный мяч?»
Я выбрасываю его слова из головы. Мне плевать на него, плевать на его мнение. Я получил то, что хотел, и не собираюсь отправляться на драфт. Хотя я никогда не хотел, чтобы причиной этого стал провальный сезон.
Я знаю, что это бессмысленно, но какая-то часть меня в глубине души хочет, чтобы он сказал мне, что все в порядке, что у всех нас бывают неудачные дни, неудачные сезоны и что всегда есть следующий год. Я просто хочу, чтобы он гордился мной. Чтобы он был тем отцом, который, как я всегда надеялся, скрывается в глубине души, но на каждом шагу он меня разочаровывает. Я хочу, чтобы это прекратилось, мне нужно, чтобы это прекратилось.
Я просто... Я думаю о Пейтон, о том, в чем она мне призналась.
Это не может быть правдой. Просто не может. Я отказывался верить в это тогда и отказываюсь сейчас, потому что если это правда, то... Я поднимаю руку к волосам, дергаю за них, пока не становится больно.
Это не может быть правдой.
— Лу, — выдыхает Леон, потирая затылок. — Я беспокоюсь о тебе.
— Не о чем беспокоиться. Все отлично, — лгу я. Реальность такова, что моя жизнь сейчас словно песок, ускользающий сквозь пальцы. Я едва улавливаю реальность. Тьма застилает все вокруг быстрее, чем я могу это контролировать.
Единственное, что имеет смысл, — это она.
Мучить ее, дразнить, наказывать.
Пейтон солгала и оставила меня тонуть в этом знании, и не думаю, что когда-нибудь смогу простить ее за это.
Брат смотрит на меня, не веря ни единому слову. Я не виню его, я бы тоже не поверил.
— Неважно. Я иду в душ.
Я уже почти дошел до двери с кружкой в руках, когда он снова заговаривает.
— Кто это был, Лука?
— Никто. Она никто.
Я выбегаю из комнаты и поднимаюсь по лестнице, прежде чем он успевает продолжить разговор. Боль от этого признания сжимает мою грудь так, что кажется, будто мои легкие вот-вот взорвутся.
Может, сейчас она и никто, но раньше она была кем-то. Кем-то, кто значил для меня больше, чем кто-либо другой в мире. Бывали моменты, когда я даже ставил ее выше Леона.
Я качаю головой. Я был таким чертовски глупым.
«Никогда не ставь девушку выше своих парней, сынок. Они только и делают, что пытаются отравить твой разум и отвлечь от того, что действительно важно». Слова отца проносятся в моем мозгу. Я не могу сосчитать, сколько раз за эти годы я слышал их или что-то подобное.
Хлопнув дверью с такой силой, что пол подо мной дрожит, я ставлю чашку и начинаю раздеваться, отчаянно желая смыть ее с себя. Мне нужно хотя бы несколько мгновений, когда я не буду окружен ею и тем смятением, которое она привнесла в мою и без того испорченную жизнь.
ГЛАВА 15
ПЕЙТОН
Он так и не вернулся, и когда вышла из ванной, снова завернувшись в полотенце, я обнаружила то, что уже знала. Он ушел.
— Ты гребаный мудак, Лука Данн, — кричу я в тишину.
Мне не нужно пробовать, но я все равно делаю это, обхватываю рукой дверную ручку и кручу ее изо всех сил в надежде, что дверь откроется. Но она заперта.
— Черт, — шиплю я, плотнее натягивая на себя полотенце.
Приподнимаю одну из планок шторы пальцами и выглядываю наружу.
Солнце уже высоко в небе, что говорит о том, что время позднее, чем я думала, но никого не видно.
Я могу кричать, вопить и бить кулаками по стеклу, но это бессмысленно. Никто не придет мне на помощь.
Мой желудок урчит, напоминая, что Лука обещал мне еду. Наивная девочка внутри меня хочет верить, что он ушел за ней, но я знаю, что только обманываю себя. Он ушел не для того, чтобы сделать для меня что-то приятное. Он ушел, чтобы помучить меня.
Мое внимание привлекает что-то, сваленное в кучу на полу рядом со столом, на которым он трахал меня прошлой ночью. Подойдя, я поднимаю толстовку и прижимаю ее к носу.