В 9 ч. 35 мин. броненосцы, как и прошлый раз, начали свои рейсы к югу от Ляо-ти-шана, в определенном пункте разряжая 12-дюймовки по Артуру. Надо думать, они немало удивились, убедившись, что этому занятию уже нельзя предаваться безнаказанно. Им отвечали. Стреляли из бассейнов "Ретвизан", "Пересвет" и "Победа". Наши имели даже некоторое преимущество, потому что японцы стреляли на ходу, по площади, а у нас броненосцы стояли на строго определенном месте и вели перекидную стрельбу, как сухопутная батарея, руководствуясь беспрерывными указаниями с наблюдательных пунктов.
Около того же времени броненосные крейсера неприятеля демонстративно прошлись в виду нас, словно вызывая на бой, но мы, конечно, этого вызова не приняли.
В 10 ч. вышел на рейд "Петропавловск" под флагом командующего флотом. Заметив, что эскадра покидает бомбардируемые бассейны, японцы сосредоточили огонь на проходе. Снаряды ложились очень хорошо. В 10 ч. 20 мин. лихо, полным ходом, вышла "Полтава". Два раза, у самого ее борта, вздымались столбы брызг, дыма и осколков, но, по счастью, не задело.
В 10 ч. 40 мин. с Золотой горы донеслись раскаты "ура!" -- Семафором сообщали, что, кажется, кому-то из японцев попало (как выяснилось впоследствии, броненосец "Фудзи" получил 12-дюймовый снаряд в носовую башню.). Это им, по-видимому, не понравилось, и они, прекратив бомбардировку, вышли из-за Ляо-ти-шана, благоразумно маневрируя вне обстрела крепостных орудий.
Около 11 ч. броненосные крейсера неприятеля, явно задирая, подошли к нам на дистанцию 57 кабельтовых (Кабельтов -- 100 морских, шестифутовых, сажен.). Их было пять, а с нашей стороны -- 2 броненосца, 1 броненосный крейсер и 2 легких, не считая "Новика" и миноносцев. Адмирал повернул на них, собираясь (или делая вид, что собирается) отрезать их от главных сил.
В 11 ч. 3 мин. заговорили башни "Петропавловска".
Крейсера, даже не пробуя отстреливаться, полным ходом пошли на юг, к своим броненосцам, но те вовсе не спешили к ним на помощь, явно не желая входить в сферу огня береговых батарей.
Кстати, на подмогу вышли "Севастополь", "Пересвет" и "Победа". (Два последние были самые глубоко сидящие и могли выходить только близ момента полной воды.)
Бомбардировка прекратилась; неприятель решительно не желал подходить к крепости, а потому в 11 ч. 20 мин. с "Петропавловска" был сделан сигнал: "Стоп машина. Команда имеет время обедать".
-- Наскочили с ковшом на брагу! -- С "Бородой" не очень-то разгуляешься! -- Не то что раньше! -- слышались бодрые, веселые восклицания среди матросов, подходивших к чарке...
Вечерняя полная вода приходилась уже в темноте, а потому, ввиду явного отступления неприятеля, адмирал торопился теперь же ввести эскадру в гавань. Около 12 ч. 30 мин. приказано было войти "Пересвету" и "Победе". В то же время, чтобы прикрыть этот маневр, в котором, за дальностью, японцы не могли быть уверены, остальные суда смело пошли прямо на них; они же, вероятно, полагая, что мы решились принять неравный поединок, стали уходить на юг, как бы заманивая нас в открытое море. С полчаса продолжалось это преследование, а затем мы повернули обратно. Первыми, пока еще не спала вода, вошли "Севастополь", "Петропавловск" и "Полтава", а затем -- крейсера. В 3 ч. дня мы уже стояли на своем месте, в Западном бассейне.
Это был своего рода tour de force: за время одной полной воды эскадра не только почти вся вышла в море, но, сделав кое-что, успела и войти снова в гавань. Давно ли на один выход ее требовалось две полных воды, т. е. почти сутки!..
Среди личного состава господствовало такое настроение, словно одержали победу. Да и в самом деле: не была ли это победа смелого духа, если не над японцами, то над собственной растерянностью и нерешительностью?..
В ночь на 11 марта временами "слышали" телеграф японцев. Предполагалось с рассветом послать крейсера на разведку. У нас уже радовались и мечтали, не посчастливится ли сцепиться с какой-нибудь "собачкой", но в 4 ч. утра нашел туман, как молоко. На кабельтов расстояния ничего не было видно. Приходилось отложить всякую надежду на какие бы то ни было активные действия. К полудню несколько разъяснело, а потом опять все заволокло. Зато 12 марта выдался настоящий весенний день. В тени +11RR.
В порту и на эскадре шла кипучая деятельность. "Цесаревичу", наконец, приладили кессон и собирались переводить его в Восточный бассейн, ближе к мастерским. На "Ретвизане" благодаря энергичной работе опытных водолазов удалось временно, пластырями, заделать и самую пробоину, и ее ответвления. Вода была откачана, и он всплыл.
13 марта с утренней полной водой, почти с рассветом, адмирал вывел всю эскадру в море с целью... (печальная необходимость!) учить ее маневрированию... Пошли на юг, несколько склоняясь к западу и проделывая (довольно плохо) различные эволюции. Порой досадно было смотреть.
-- Аргонавты!.. -- ворчал старший штурман.
В половине девятого увидели какие-то суда, шедшие нам на пересечку курсом на северо-запад, и вскоре опознали в них 3 коммерческих парохода; несколько отставши, шел четвертый. По сигналу командующего, "Аскольд" их остановил и осмотрел. Оказалось -- почти порожние англичане, шедшие за грузом в Ньючванг. Ничего подозрительного. Отпустили с миром.
В 10 ч. 20 мин. утра -- посчастливилось. Эскадра в это время проходила мимо ближайших к Артуру и самых крупных островов группы Мяо-тао -- северный и южный Гванчин-тау. "Новика" послали заглянуть в пролив -- все ли там благополучно.
И тут-то, притаившись за углом, оказался небольшой пароход без флага, с джонкой на буксире, который, завидев наших, бросился наутек. Но от "Новика" и сопровождавших его миноносцев удрать было не так-то просто. Загремели выстрелы. Сначала предупредительные -- под корму и под нос, -- а потом и в настоящую. Подбитый беглец вынужден был остановиться. Часть пассажиров (или экипажа) пыталась, пересев на джонку, спастись на берег. Все были захвачены -- 12 японцев и 9 китайцев. Пароход "Хайен-мару", менее 1000 тонн водоизмещения, оказался японским, зафрахтованным для нужд корреспондента газеты "Асахи", а теперь якобы развозившим по островам купцов и промышленников по лесному и рыбному делу. Очевидно, дела эти были только предлогом. Убогие рощицы Квантуна все давно уже были секвестрованы для нужд обороны, а в море чаще ловили мины, чем рыбу. Пароход был подбит, сам двигаться не мог. Пробовали его буксировать, но неудачно, и в результате -- затопили.
Все эти подробности мы узнали, конечно, по возвращении в Артур. В тот момент мы видели только, как "Новик" и миноносцы, чинно, умеренным ходом вошедшие в пролив между островами, вдруг бросились куда-то сломя голову, и раньше, чем мы, за дальностью расстояния, могли разобрать толком, кого они преследуют, над преследуемым поднялись уже облака дыма и пара... Он остановился, а вокруг него суетилась наша компания.
-- "Новик"-то! Ловко! Учуял! Вынюхал! Ищейка! Настоящий лягаш! -- сыпались кругом одобрительные восклицания...
Вскоре после этого инцидента мы повернули обратно и около 2 час. пополудни вошли в гавань.
За время нашего "практического" плавания "Амур" ходил ставить мины, куда-то по направлению к Талиенвану, кажется, в бухту Меланхэ.
В ночь с 13 на 14 марта японцы повторили свою попытку -- запереть вход в Порт-Артур. Началось в 2 ч. 20 мин. пополуночи. Та же картина, что и прошлый раз, с той лишь разницей, что теперь никто не сомневался в истинных намерениях приближающихся пароходов, и сразу же огонь открылся по всей линии.
Правда, "Ретвизана" уже не было на старом месте, но зато в проходе стояли "Бобр" и "Гиляк", а из-под Золотой горы стреляла батарея 120-мм пушек, снятых с "Ангары".
Два заградителя выбросились на берег под этой самой батареей. По пути на эту пару произвел лихую атаку сторожевой миноносец "Сильный", который, не обращая внимания на сыпавшиеся градом наши же снаряды, почти в упор выпустил свои мины. Хорошо, но несчастливо, т. е. не причинив пароходам таких повреждений, чтобы они немедленно затонули. У одного из них, например, был снесен взрывом почти весь форштевень, а носовая переборка как-то уцелела, и он продолжал идти вперед.