Когда Бедржиха Видлака ввели в кабинет майора Черногорского, вид у него был очень растерянный. Еще в квартире ему сказали, что сын его арестован, и объяснили почему. Для него это известие прозвучало как гром среди ясного неба. Однако потом он быстро пришел в себя и начал повторять одно и то же, что речь, видимо, идет о мальчишеских шалостях, о которых он не имеет никакого понятия. Он надеется, что все станет на свои места в самое ближайшее время.
Это он утверждал и сидя в кабинете майора Черногорского, хотя его слова в защиту сына звучали уже не так убедительно.
— Уверяю вас, панове, что я не имел ни малейшего представления о существовании этих пистолетов. Я ничего не могу сказать вам по поводу того, как они попали к Томашу, но я убежден в одном: речь идет об обыкновенной мальчишеской проказе…
— Эта проказа, пан Видлак, по мнению экспертов, могла бы обойтись государству по меньшей мере в сто тысяч крон, не говоря уже об исторической ценности обоих экспонатов. Пистолеты были украдены из замка, государственного музея… Что вы можете нам сказать о своем племяннике Яромире Цейпеке?
— Ах, вот оно в чем дело! Эти пистолеты украл сын Ружены, так ведь? Он всегда был шалопаем. Сестра с ним хватила горя. А после того как она развелась с мужем, он совсем отбился от рук и делал все что хотел. Сестра после развода уехала из Праги в Соколов, Мира, то есть Цейпек, устроился там на работу. Только его интересовал больше футбол, а не работа. Яромир играл там за какой-то клуб. Однажды в 1969 году он с футбольной командой выехал в Федеративную Республику Германии, где и остался, то есть фактически эмигрировал. Но через несколько месяцев он вернулся…
— Все это мы уже знаем, пан Видлак. Нас интересует, когда вы в последний раз видели Цейпека.
— Панове, уж не думаете ли вы, что я тоже замешан в этом деле? Этого парня я не видел уже по крайней мере год. А может, и больше. От сестры мне известно только то, что сейчас он осел где-то в Усти-на-Лабе. Лично я о ним вообще не встречаюсь.
— Вы знаете Франца Рихтера?
— Франца Рихтера? Нет, это имя мне ни о чем не говорит.
До сих пор Видлака допрашивал майор Черногорский. Теперь к нему присоединился и капитан Немечек. Он подал Видлаку фотографию Франца Рихтера.
— Вы когда-нибудь видели этого человека? — спросил капитан.
Бедржих Видлак нацепил очки и посмотрел на фотографию. Потом отрицательно покачал головой и проговорил:
— Нет, с этим человеком я никогда в жизни не встречался. В этом я абсолютно уверен…
— А теперь посмотрите на этого человека. Его вы тоже не знаете? — спросил капитан Немечек и подал Бедржиху Видлаку следующую фотографию.
На этот раз, стоило только допрашиваемому бросить мимолетный взгляд на снимок, как он весь переменился в лице. В его глазах, увеличенных стеклами очков, неожиданно появилось выражение неуверенности и растерянности.
— Этого человека я знаю, — произнес он подавленно. — Это господин Гегенман, но он никак не может иметь ничего общего с этими пистолетами, это очень серьезный человек.
— Он такой же серьезный, как и господин Рихтер, который запечатлен на первом снимке, — медленно проговорил капитан Немечек. — Оба работают на разведку ФРГ. — Капитан делал акцент на каждом слове.
— Не может быть… Это исключено… Господин Гегенман журналист и…
— Господин Гегенман занимается у нас здесь, пан Видлак, шпионажем, — сказал капитан Немечек. — Уже в течение нескольких лет, и вы с ним сотрудничаете в этом деле!
— Нет, нет!.. — почти истерически закричал Бедржих Видлак. Однако тут же он попытался взять себя в руки: — Нет, это неправда.
— У нас есть столько доказательств, подтверждающих это, пан Видлак, что вы и представить себе не можете. Причем сведения о вашей преступной деятельности собраны не только в Чехословакии, но и в Венгрии и в Болгарии. И даже в Вене, где вы несколько раз встречались с Вернером Гегенманом.
— Но все это страшная ошибка. Мое сотрудничество с Гегенманом касалось исключительно его журналистской деятельности, — возразил Бедржих Видлак вяло.
— Журналистскую работу Гегенмана и его деятельность как шпиона можно легко разграничить, пан Видлак. Мы этим занимались довольно долго и кропотливо. Вот так мы и узнали о ваших связях с этим господином. Готовы ли вы, пан Видлак, рассказать о своей преступной деятельности вместе с Вернером Гегенманом?
— Я снова вам повторяю, панове, что никакой преступной деятельностью не занимался. О чем же мне тогда рассказывать?
— Ну, как угодно, пан Видлак. Я только хочу вас предупредить, что ваш сын в этом отношении был более благоразумным и разговорчивым.