Озадаченный Бартонь растерялся, но сразу же пришел в себя:
— Собственно… я увидел пани Урбанову в трауре, случайно, из окна трамвая, поэтому не смог ее спросить. Если это так, когда будут похороны?..
Моравцова усадила посетителя в кресло и с извинениями подвинула к себе большую книгу, лежавшую на столе. Она начала искать в ней нужные сведения. Естественно, для отвода глаз. Она сразу поняла, что это тот самый человек, о котором ее предупредили. Она лихорадочно думала, как поступить, чтобы, не возбуждая подозрений, запомнить его внешность и заручиться двумя свидетелями.
— Минуточку, пожалуйста, — сказала она и вышла.
Она ушла, и посетитель вдруг понял, что остался один, а книга лежит открытой на столе. Он быстро огляделся — его никто не мог увидеть. Может, книга открыта именно на той странице, которая его интересует? Он здесь один и посмотреть — дело одной секунды… И дело было бы сделано. А вдруг сотрудница вернется? Придется извиняться и оправдываться… Конечно, риск есть…
Моравцова вернулась в тот момент, когда он уже собрался встать и пройтись по кабинету, чтобы незаметно заглянуть в книгу.
— Вы его родственник?
— Нет. Просто Урбан из нашей деревни, и мне хотелось бы проводить его в последний путь, если, конечно, это он.
— Дайте, пожалуйста, ваш паспорт, я запишу данные.
Моравцова медленно стала писать. В кабинет один за другим вошли три врача. Это насторожило Бартоня. Врачи скрылись за другими дверями и больше уже не появлялись. Бартонь чувствовал, что волнуется, и пожалел, что вообще сюда пришел. Слишком уж все затянулось… На лбу выступил пот. На улице свежий ветер, хотя и тепло. А здесь, в этих катакомбах с метровыми стенами, топят вовсю, чтоб не замерзнуть при сидячей работе. А он еще и пальто не снял. Господи, да что же эта женщина так долго пишет? Ну наконец-то!
Моравцова вернула ему паспорт и строго сказала:
— Пан Бартонь, это действительно Петр Урбан и его похороны состоятся не раньше, чем через неделю. Это все, что я могу пока сказать.
Он поблагодарил за информацию и с облегчением вышел из кабинета.
С четверга минувшей недели в аппарате управления уголовного розыска шла кропотливая работа в разных направлениях. Используя полученные от Урбана сведения, работники угрозыска нашли всех его знакомых и приятелей, которые почему-либо бывали у него на даче. Всем задавали одни и те же вопросы: когда в последний раз были на даче, что делали в прошлую среду с 18.00 до 19.30, как относятся к Урбану и так далее. В заключение у каждого брали отпечатки пальцев.
Из общего количества полученных отпечатков пальцев эксперты выделили единственный, который не удалось идентифицировать. Прочитав протокол, Дуда тихонько проговорил: «Ну, вот ты и попался! Не волнуйся, голубчик, мы найдем и палец, и руку, и всего тебя!»
В заключении баллистической экспертизы значилось, что выстрел был сделан из бельгийского браунинга калибра 7,65 мм. Полезная информация была получена и от техника-эксперта надпоручика Ганки. Ему было поручено сделать слепки с отпечатков шин. Слепки сейчас лежали на столе и на первый взгляд казались одинаковыми. Под номером первым был слепок следа неизвестной машины на стоянке за пивной в Баронове, под номером два — след «мерседеса», потерпевшего аварию на шоссе, опознавательный знак ГГЦ 46-934; третий номер носил слепок следа неизвестной машины, который они с Козаром обнаружили на обочине проселка. Заключение Ганки было следующим: «Единица и двойка — след одной и той же машины».
«Хорошо, — думал Дуда. — Это подтверждает, что Цирох в Баронове действительно видел «мерседес». Стругар выяснил в больнице, что «автомобилисты» украли «мерседес» возле пивной в Баронове в среду вечером, примерно в половине седьмого. Он тождествен с «мерседесом» на шоссе и с машиной Мюллера. Стало быть, след ведет к Бруннеру. Теперь остается самое сложное… а возможно, наоборот, самое простое. Завтра мы тебя, господин Бруннер, найдем и поинтересуемся здоровьем». Дуда просмотрел все, что осталось. Заключение хирургии его не интересовало, его содержание он знал. Химики вновь подтвердили первоначальное заключение:
«Сожженная ткань вокруг пулевого отверстия на пиджаке Урбана и остатки пороха позволяют теоретически определить расстояние между дулом оружия и Урбаном. Оно приблизительно равно 2,8—3,2 м».
— Прекрасная работа, любо-дорого поглядеть… — бормотал Дуда, складывая материалы. — Одного не хватает, самой малости: преступника! — с иронией, громко произнес он.