— А эту повестку я оставлю у себя, передам ее отправителю. Они напрасно вызывают вашего жильца, этим делом сейчас занимаемся мы. Но ничего ему об этом не говорите, хорошо?
— Насчет телефонных разговоров, о которых вы спрашивали, вам лучше всего поговорить с телефонисткой, — сообщила Млчохова, когда администратор ушла. — Но та, которая дежурит сегодня, насколько я знаю, разговоры не подслушивает. Она сидит в комнате номер одиннадцать в цокольном этаже.
Комнату под номером одиннадцать Дуда нашел в конце коридора. На стук в дверь никто не отозвался. Тогда он нажал на ручку и вошел в комнату.
Перед большой панелью в удобном кресле сидела женщина средних лет. На пульте перед ней лежала открытая книга. На ушах женщины были наушники, соединенные с микрофоном, висевшим у нее под подбородком.
Она бросила изучающий взгляд на вошедшего и внимательно посмотрела на его служебное удостоверение.
— Вы не могли бы мне помочь? Всего лишь несколько вопросов.
— Пожалуйста, садитесь, — указала она на стул рядом с собой. — Извините, я буду разговаривать с вами и одновременно работать, если вы разрешите. Сейчас как раз наступает оживленное время.
При этом она смотрела Дуде в глаза, как будто хотела услышать от него, согласен он или нет.
В этот момент в третьем ряду отверстий с тихим щелчком открылась крышка и сразу загорелась маленькая зеленая лампочка. Телефонистка заученным движением воткнула штырь в отверстие под лампочкой и произнесла: «Битте».
— Как я вам сказала, теперь работы у меня будет хватать.
— Вспомните, пожалуйста, не звонили ли сегодня из города в какой-нибудь из этих номеров. Ну, скажем, с десяти утра и по настоящее время, — Дуда положил на пульт листок с номерами: 379, 380, 381, 382, 383, 384, 385, 386, 387.
Женщина посмотрела на эти числа, и, несмотря на то что в это время снова упали несколько крышек, а на пульте замигала красная лампочка, она после каждого включения вглядывалась в числа на листке. Потом, когда наступила минута затишья, она взяла листок, еще раз внимательно на него посмотрела и проследила взглядом крышки на панели с номерами, призывая на помощь зрительную память.
Майор почти потерял всякую надежду, что ему удастся здесь что-нибудь узнать. Перед женщиной лежала открытая книга, чтением которой она заполняла свободное гремя. И кроме того, номеров на панели было, наверное, больше двухсот. Как может она вспомнить о каком-то конкретном звонке? Видимо, эти сведения придется добывать в другом месте.
Он едва не вздрогнул, когда телефонистка неожиданно обратилась к нему:
— Я кое-что вспомнила. Около полудня говорил жилец комнаты номер триста восемьдесят два, а в половине первого разговаривали из комнаты номер триста восемьдесят три. Потом еще звонили жильцу из комнаты номер триста восемьдесят шесть. Это могло быть около двух пополудни.
Дуда взял у нее листок и к названным номерам комнат приписал соответствующее время. Да, он явно недооценил способности телефонистки.
— Как же это вы смогли так точно запомнить? Я бы, например, ни за что не запомнил эти номера.
— Да я, собственно, тоже не могу похвастаться памятью, но в течение дня здесь большей частью бывает спокойно. Поэтому я и беру с собой книгу. Разговоры я не подслушиваю. Телефонисток всегда в этом подозревают, хотя каждый знает, что нам это делать запрещено. Я не считаю это развлечением. У каждого, в том числе и у меня, полно своих забот, так зачем я буду еще интересоваться чужими? Так вот я предпочитаю чтение.
— А что, вот эти, о которых вы говорили… вы знаете точно, когда вы их соединяли? Дело в том, что для меня это очень важно.
— Ну, с точностью до минуты, конечно, я не знаю. Я помню только, что номер триста восемьдесят два я соединяла перед тем, как пойти на обед, буквально за несколько минут, а ухожу на обед я обычно без пяти двенадцать. Да и разговор этот был очень короткий. Номер триста восемьдесят три был вообще первый, который я соединяла после обеда. Подключение номера триста восемьдесят шесть я помню в общем-то приблизительно, это произошло где-то около двух часов. Тогда было примерно пять разговоров…