— Да, я готов возместить ущерб, но отпечатки своих пальцев давать не собираюсь. Впрочем, и с юридической точки зрения вы не имеете права предъявлять мне такие требования. Категорически отказываюсь.
— Ну хорошо, господин Браун. Вы знаете, какая допустимая скорость езды в пределах населенного пункта?
— Пятьдесят километров в час.
— Вы с такой скоростью ехали по Лиескове, когда случилось это происшествие?
— Я не смотрел на спидометр, но в моих привычках соблюдать правила дорожного движения, особенно за границей. Думаю, что и в том селе я их не нарушил. Если я ехал с повышенной скоростью, то только каких-нибудь несколько километров. Та женщина выскочила у меня перед машиной, я все равно ничего не смог бы сделать, даже если бы ехал со скоростью сорок километров в час.
— Вы ехали со скоростью девяносто восемь километров в час.
Подполковник вытащил из стопки бумаг телефото и молча подал его через стол Брауну. Тот отнесся к нему спокойно, хотя другой на его месте повел бы себя иначе, увидев документ, отрицающий его утверждение. Стреляный воробей, подумал Глушичка. Впрочем, снимок он мог видеть и в Лиескове.
Рука с длинными пальцами вернула телефото.
— Очевидно, у меня испорчен спидометр. Не понимаю… Естественно, я возмещу все понесенные убытки.
— Здесь дело пахнет судом. Если в подобных случаях потерпевший теряет трудоспособность или лишается здоровья, то дело передается в суд, — напористо продолжал Глушичка, почти физически ощущая растущее между ним и Брауном напряжение. Он сейчас отдал бы все, что угодно, лишь бы узнать, о чем теперь думает этот американец. Если он сумеет логически и спокойно все взвесить, то он, конечно, придет к выводу, что то, чем его пугают, — всего лишь простая судебная процедура.
Переводчик смотрел на Брауна и ждал, что он ответит, но допрашиваемый молча глядел поверх головы Глушички на портрет государственного деятеля, висевший на стене, на его лице не дрогнул ни один мускул. Дуда вышел в приемную к Чамбаловой, Йонак несколько раз обменялся взглядами с Глушичкой, выражая всем своим видом удовлетворение допросом.
— Курите, если хотите, — сказал он Брауну и сам принялся неторопливо набивать свою трубку.
В наступившей тишине громко скрипнула ручка двери, которую услужливо открыл перед Чамбаловой Дуда. Чамбалова внесла на подносе пять чашек кофе. Ему понравилось, что она, как хозяйка, прежде всего с улыбкой предложила кофе американцу. Когда он кивнул, она поставила перед ним чашку, потом обошла всех присутствующих. Последними, против обыкновения, оказались Глушичка и Йонак. Она посмотрела им обоим в глаза и незаметно кивнула головой. Для Глушички и Йонака это означало многое: Урбан наблюдает за Брауном из соседнего помещения, Келли изолирована с преподавательницей английского языка, а с машиной Брауна проделываются операции, предусмотренные планом.
— Как вам нравится наш кофе? — спросил Глушичка Брауна. — Мы называем его турецким, но он, скорее всего, все-таки словацкий.
— Нет, нет, у вас готовят отличный турецкий кофе, — ответил Браун, отхлебнув из чашки. — Хотя лично я больше люблю венгерский, потому что он крепче.
«Что поделаешь, иногда и такой разговор идет на пользу, — подумал Глушичка. — Мы становимся похожими на двух беседующих соседей. Не заметил ли он этого тоже? Кажется, еще нет. Это хорошо. Мне нужны два часа, всего лишь два часа для того, чтобы узнать, на правильном мы пути или нет».
— Когда человек много странствует по свету, он наверняка перепробует множество различных блюд и напитков, — дружески сказал он. — Вы раньше бывали в Чехословакии?
— Нет, не был. Но мне здесь нравится. Я постараюсь продлить срок пребывания. А на следующий год хотел бы застрелить у вас медведя.
— А в этом году что, не получилось?
— Нет. Законы оказались другими, нежели я предполагал. Я надеялся уладить все здесь, на месте. А оказалось, что заказ нужно было оформить еще перед отъездом, причем он должен быть подтвержден чехословацким охотничьим органом и, естественно, оплачен.
— Очевидно, охотников на медведей сейчас развелось больше, чем самих медведей, господин Браун, И из-за этого вы отправились в такую даль, в Татры?
— Да, вчера к вечеру я приехал туда в надежде, что все будет в порядке, но сегодня возвратился с пустыми руками, — говорил он оживленно, показывая всем своим видом, что его напряжение уже прошло.
— Охота на медведя — занятие очень интересное, господин Браун. Но сейчас давайте возьмем ваши отпечатки.
Спокойная атмосфера была тут же нарушена. Браун встал так резко, что даже кресло поехало назад. Поднятые на высоту плеч руки с растопыренными длинными пальцами означали категорический отказ.