— Ни в коем случае, господа. Я не преступник! Прошу дать мне возможность связаться с нашим послом!
— Он посоветует вам то же самое. Вернее, он посоветует вам делать так, как это зафиксировано в консульской конвенции, заключенной между нашими сторонами, и так, как практикуется во всем мире. Впрочем, как угодно, я могу соединить вас с посольством, — сказал Йонак.
Его голос был твердым и спокойным. Он снял трубку с одного из телефонных аппаратов, стоявших на столе, и начал набирать номер.
— Соедините меня с посольством Соединенных Штатов, немедленно, — сказал он, когда в трубке послышался голос телефонистки, и стал спокойно ждать.
Прошла минута томительного ожидания. Йонак, держа у уха трубку, посматривал на американца. Неожиданно их взгляды встретились — изучающие, пронизывающие, — но выражение лица у Йонака оставалось спокойным. Браун опустил голову, прижав ее к груди так, что образовался двойной подбородок, потемневший от пробившейся щетины. Вдруг он сел так же резко, как перед этим встал. Когда Йонак нетерпеливо проговорил в трубку: «Алло, ну что же вы там?», он начал расстегивать манжеты рубашки и заворачивать их.
В его движениях было что-то заученное. Глушичка мог бы дать голову на отсечение, что у этого человека отпечатки пальцев берут не первый раз. Удовлетворенный развитием событий, он вышел из кабинета. Браун находился здесь уже достаточно долго для того, чтобы Урбан смог составить о нем мнение. Он прошел по коридору и вошел в комнату, расположенную за углом, которая примыкала к его кабинету и откуда можно было видеть его кабинет через маленький глазок.
Урбан в обществе Илчика смотрел из темного помещения через этот глазок на Брауна, который сидел прямо напротив него. Расстояние между ними было порядочным, но ничего лучшего для подобных целей у них предусмотрено не было. Глушичка вопросительно посмотрел на Урбана, тот отрицательно покачал головой. Его уверенный вид исключал всякое сомнение. Настроение у Глушички упало.
— Идите отдыхать, товарищ Илчик вас проводит. Спасибо вам, извините за причиненное беспокойство.
Он попрощался с Урбаном и вернулся в кабинет. Техник уже закончил свою работу. Глушичка услышал, как переводчик перевел слова Брауна:
— Теперь, я надеюсь, все?
Однако это было скорее утверждение, нежели вопрос. Поймав на себе взгляд Йонака, Глушичка отрицательно покачал головой. Поняв, что Урбан Брауна не узнал, Йонак решил подойти к американцу с другой стороны:
— Еще один момент. По дороге с Высоких Татр вы фотографировали в местах, где это запрещается делать соответствующими дорожными знаками. Поэтому сдайте нам все имеющиеся у вас пленки.
Лицо Брауна застыло, рука с длинными пальцами скользнула к ноге, где он поставил маленький портфель. Неприятный голос попросил переводчика перевести фразу еще раз. Внимательно слушая перевод, Браун взглядом прищуренных глаз оценил выражение лиц присутствовавших в кабинете людей и не нашел в них каких-либо признаков уступчивости.
— Я ничего запрещенного не фотографировал. Я протестую! Это чистый вымысел!
— Господин Браун, как вы докажете, что говорите правду?
— Но позвольте?! Разве вам мало моего слова? Слова гражданина Соединенных Штатов.
— А если мало? Какое доказательство вы нам можете предъявить, кроме вашего слова? У меня есть причины подозревать, что вы засняли на свои пленки то, что фотографировать у нас запрещено.
— Я требую защиты. Вы еще за это ответите! Свяжите меня с нашим послом.
— Вы требуете этого уже во второй раз. Но это ведь не доказательство. Посол наверняка посоветует вам то же, что и я. В ваших же интересах.
— Конечно! Я ведь совсем беспомощен! Отдан вам на растерзание! Ну допустим, что я дам вам эти пленки. Но зачем они вам, если я даю честное слово, что нигде в запрещенной зоне не фотографировал?
— Не драматизируйте, господин Браун. Вы хорошо знаете, что у нас с пленками работают хорошие специалисты и они ни в коем случае не пострадают. Я перефразирую ваш вопрос: чего вы боитесь, если ваши пленки при проявлении не будут повреждены и если, по-вашему, в них нет ничего, касающегося нашей государственной тайны?
Американец понял, что опять проиграл спор за неимением надлежащих аргументов. Он махнул рукой и начал вытаскивать из портфеля пленки в кассетах.
Йонак кивнул Дуде, чтобы тот ему помог. Майор сделал это по-своему: перевернул вверх дном портфель над столом и высыпал все его содержимое. При этом он основательно простучал его, осмотрел со всех сторон и только потом начал складывать вещи назад. Кроме пленок, которые он положил перед Йонаком.