- Я удивлен, - признался Ганнибал ему в затылок, лизнул влажную кожу шеи и чуть прикусил, вырвав из глотки Уилла новый задушенный стон. – А удивляюсь я редко.
Уилл кивнул головой, как болванчик, то ли подтверждая его слова, то ли соглашаясь с какими-то своими мыслями. Он попытался было выбраться из-под тяжелого тела, но Ганнибал быстро перехватил его, низко усмехнулся Уиллу в ухо, взметнув влажный локон, и прошептал:
- Тебе понравилось.
Уилл вновь непроизвольно вздрогнул, чуть сжался на члене, и Ганнибал сладко прорычал:
- Я с тобой только начал.
***
Эбигейл чистила яблоки, когда на кухню, со стороны внутреннего двора, с охапкой дров в руках зашел Уилл.
- Привет, - пропыхтел Уилл, бросая дрова у печи.
- Привет, - ответила она, едва заметно принюхиваясь.
- Что? – удивился он. – Я потный.
- Ты пахнешь папой.
Уилл покраснел, на лице расцвели яркие пунцовые пятна.
- Ты вчера был такой смешной, - поделилась она, счищая кожуру с очередного яблока и бросая плод в корзину. – Не удивительно, что папа не сдержался.
- Не надо. Не говори больше ни слова, - взмолился Уилл, вытирая потный лоб.
Картины прошедшей ночи преследовали Уилла все утро и день, за которые он тщетно пытался заставить себя встать и спуститься к завтраку или обеду. У него болело все тело, ныла поясница, снизу вообще горело адским огнем, к тому же он вынужден был постоянно сползать с кровати, чтобы сходить облегчиться. Стараниями Ганнибала, живот у него болел несколько часов кряду. Только когда виновник его состояния вдруг показался на пороге спальни и мягко улыбнулся, Уилл вспылил и едва не запустил в него стулом. Но Ганнибал молча подхватил его на руки и унес в купальню.
- Извини, в следующий раз я не буду так увлекаться, - заверил его Ганнибал.
- Следующего раза не будет! – в бешенстве прошипел Уилл, сгорая со стыда, когда в животе вновь предательски забурлило.
- Не переживай. Я дам тебе лекарство, а ты пока помойся.
- Я бы сам дошел.
- Ты сам смог бы только доползти, и то не факт.
Уилл громко засопел, уязвленный этими словами, нахохлился, когда Ганнибал внес его в просторную светлую купальню, передал склянку с какой-то мутной жижей и ушел, оставив в гордом одиночестве.
От лекарства ему действительно стало легче, живот перестало крутить, а горячая вода в купальне расслабила тело. Около часа Уилл измучился бездельем, не зная, куда себя деть, а потом ушел во двор, где нашел недорубленные поленья.
- Но это правда, - шепнула Эбигейл, возвращая Уилла в настоящее. – Ты не перестал пахнуть также приятно, нет, но из-за запаха отца ты стал менее… соблазнительным. Ненамного….
Он усмехнулся, и Эбигейл с облегчением улыбнулась в ответ, радуясь, что её слова не задели Уилла.
- Что ты делаешь? – Уилл ловко перехватил тяжелый охотничий нож, который ему кинула Эбигейл.
- Скоро зима. Она не такая холодная, как в других землях, но деревья плодоносить перестанут. Отец сейчас коптит баранину и замораживает… другое мясо.
Уилл, счищая с поленьев небольшие щепки для розжига, рассеянно кивнул, не заостряя внимания на словах Эбигейл.
- Я занимаюсь заготовкой овощей и фруктов, а папа готовит мясо и лекарства, пока травы в самом цвету, - она, заправив темный локон за ухо, взглянула в корзину, прикидывая, сколько ещё ей понадобится яблок. – На охоту отец больше не пойдет. Может, один-два раза выйдет в зиму. В холодной много….
- Еды, - подсказал Уилл, заканчивая со щепками. – А ты не боишься оставаться одна? Ведь вы же можете охотиться друг на друга.
- Можем, - кивнула она. – Но с папой никто не станет связываться. Убив меня, они добровольно подпишут себе смертный приговор.
- Почему? – Уилл перетащил поленья к печи, бросил на них щепки.
- Потому что отец страшный противник, - Эбигейл почесала кончиком ножа подбородок. – Его все боятся, даже мама боялась, поэтому и ушла от него.
При упоминании о красивой охотнице, бросившей вызов Ганнибалу, Уиллу стало не по себе. Тот убил мать собственного ребенка.
- Не переживай, - успокоила она его. – Мама не питала ко мне особых чувств. До сих пор не понимаю, зачем она тогда пришла и уговаривала уйти вместе.
Уилл глубоко вздохнул:
- Ты знаешь?
- Что отец убил её? – переспросила она. – Знаю. Иначе нельзя было. Папа не допустит, чтобы у него кто-то что-то отнял. Тем более, семью. Даже без мамы мы все равно были семьей. – Эбигейл закончила с яблоками, подхватила корзинку. – А сейчас у нас есть ещё ты.
Она засмеялась, увидев, каким ошарашенным стало лицо Уилла, ласково потрепала его за плечо.
- Я ошибался.
- В чем?
- Ты действительно похожа на своего отца, - признал Уилл. – Очень похожа.
Эбигейл польщено рассмеялась, чуть раскраснелась от комплимента:
- Ты сейчас чем-нибудь будешь занят?
- Что? Ох, нет. Наоборот, я от безделья не знаю, чем заняться. Уже все дрова переколол и сложил в дровяник.
- Может, поможешь мне сварить свечи? – робко спросила она.
Уилла передернуло.
- Нет-нет, - поспешила заверить Эбигейл. – Мы варим свечи из животного жира. Человеческий же папа… использует в приготовлении пищи.
- Тогда нам нужно наварить на зиму как можно больше свечей.
Эбигейл облегченно перевела дыхание и широко улыбнулась. В тот момент Уилл подумал, что эта улыбка, дополненная острыми клыками, очень красивая.
Глубоким вечером, закончив с приготовлением мяса и быстро осмотрев свои владения на предмет возможных врагов, Ганнибал вернулся в дом. На кухне уже вовсю горела печь. На столе в ряд стояли банки и горшки с разноцветным конфитюром, рядом в формах остывали свечи.
В гостиной оказался зажженным камин; жар от вылизываемых огнем поленьев расползался по брошенной на полу шкуре, врезался рыжими и красными осколками в стены и потолок.
Ганнибал прислушался, но кроме тихого потрескивания дров, на первом этаже больше никто и ничто звуков не издавали.
Эбигейл и Уилл обнаружились на втором этаже. Его дочь зачарованно слушала Уилла, а тот глубоким, ласковым голосом рассказывал о том, как люди жили до большого взрыва и долгой зимы, когда охотники ещё являлись неотъемлемой частью человеческой цивилизации.
- Эби, это не так, - смеялся Уилл, когда его дочь задала какой-то очередной наивный вопрос. Эбигейл важно закивала и приготовилась слушать дальше.
Ганнибал, подглядывая за ними, заинтересованно приподнял бровь, услышав, с какой мягкостью Уилл разговаривал с его дочерью, называя её нежно и просто «Эби». Та смеялась, лезла поближе и едва ли не в рот Уиллу заглядывала, с жадностью слушая каждую новую историю или легенду.
- Я хочу, чтобы ты остался с нами, - вдруг выдала Эбигейл, и Ганнибал застыл на пороге, так и не нажав на ручку двери, чтобы открыть ту и войти в спальню. – Я видела, как ты осматривал территорию, как делал какие-то подсчеты. Ты готовишь план побега, да?
Ганнибал напрягся, ожидая ответа Уилла.
- Отец не сделает тебе больно, - зачастила Эбигейл, подскочила к Уиллу и схватила его за руки, крепко сжала в ладошках его сильные большие ладони. – Никогда не сделает. Ты же… его теперь. Да, он будет охотиться. Так будет, но не на тебя! Или… ты не можешь принять нашу природу?
Уилл молчал.
- Прости, - шепнула она, отпуская его руки. Уилл хмурился и смотрел на дрожащие пальцы Эбигейл. – Я слишком многого прошу.
- Чего ты боишься? – задал он вопрос в лоб. – Кого ты боишься? Отца?
- Что?.. Нет! – вспылила она, нервно потерла лоб. – Это не так.
- Эби, - Уилл повысил тон, и Ганнибал с интересом прислушался, не стал вмешиваться, ведь тема оказалась весьма щекотливой. Эбигейл редко рассказывала ему о своих проблемах и переживаниях.
- Не отца. Меня тревожит… тот охотник, - прошептала она. – Он… меня пугает.
- Чем же? – Уилл коснулся её тонкой ручки.
- Он… смотрел, - едва слышно шепнула она.
Теперь настала очередь Ганнибала хмуриться и осмысливать слова дочери. Хорошо, что его маленькая девочка ещё плохо справлялась со своими охотничьими инстинктами, а он так хорошо научился маскировать свой запах – Эбигейл даже не подозревала, что он притаился за дверью, впитывая каждое её испуганное слово.