Вот в такой примерно жизненный уклад угодил тринадцатилетний Рочестер после детства и отрочества в деревне под неусыпным надзором строгой матери. Да и Жиффара с ним не было. Конечно, он был стеснен в средствах, да и столь юный возраст скорее всего предохранял его хотя бы от одной формы беспутства (хотя применительно к столь рано созревшему мальчику и это далеко не столь однозначно), но высокий титул должен был обеспечить ему знакомство с самыми блестящими молодыми людьми в роялистски настроенном Оксфорде, где, понятно, помнили о том, как Уилмот-старший дважды разбил в пух и прах войско Республики. Кое-кто наверняка стремился ему угодить, потому что «мистер Катс» был уже мертв, Протекторат трещал по швам, а в случае возвращения короля сын победоносного Уилмота имел все основания рассчитывать на августейшую благосклонность. Роберт Уайтхолл, врач колледжа Мертон, «вроде бы преподавший графу… азы поэтической грамоты и совершенно его очаровавший», был, скорее всего, из таких искателей будущих милостей. Уайтхолл, в описании Энтони Вуда, предстает совершенно бесцветным человеком. Он «умер 8 июля 1685 года и был на следующий день похоронен в южной части островка, на котором стоит Мертонская церковь; на протяжении нескольких предшествующих лет он не более чем числился преподавателем колледжа, не принося ни малейшей пользы». Единственная книга, автором которой он стал (и которая не дает ему ни малейших оснований считаться чьим бы то ни было поэтическим наставником), называется «Эпиграмматическое истолкование» и вышла в 1677 году в Оксфорде тиражом всего в двенадцать экземпляров.
Вуд пишет:
Уайтхолл привез из Голландии двенадцать гравюр на сюжеты Священного писания, что обошлось ему в четырнадцать фунтов. Каждую гравюру разместил посредине листа бумаги in quarto, надпечатав сверху название, а снизу — шесть собственных стихотворных строк по-английски. После чего размножил сей труд опять-таки в двенадцати экземплярах и, богато переплетя, преподнес в дар королю и еще одиннадцати важным особам. Одной из этих важных особ был Чарлз, сын и наследник Джона Уилмота, графа Рочестера, — сын человека, которому сей шедевр, по словам автора, и был обязан идеей возникновения.
За четыре дня до того, как Рочестер стал полноправным студентом Уодема, Пепис[17] записал в Лондоне: «Весь мир теряется в догадках о том, как поведет себя Джордж Монк: в городе говорят, что он примет сторону короля, а в парламенте — сторону Республики». Всё, однако, решилось быстро. Власти пуританских генерал-губернаторов, со шпагой в одной руке и с Библией — в другой, пришел конец. 25 мая, когда Карл высадился на берег в Дувре, Пепис оказался в одной лодке с королевской собачкой, страдающей недержанием; тем самым цивилизация (то есть изящные искусства, поэзия, живопись, театр и всеобщее притворство) возвратилась в Англию. Король, поцеловав чрезвычайно пышную Библию, преподнесенную ему мэром Дувра, заявил, что любит эту книгу сильнее всего на свете. Это было вежливым признанием главенствующего вероисповедания — и куда более изящным, чем подписание соглашения с шотландцами. Разумеется, все сейчас, как и одиннадцать лет назад, понимали, что красивый жест — это всего лишь красивый жест, но вместо кислых мин, угрюмого перешептывания и бессильно дрожащих рук короля встретили «радость толп и ликование дворянства». Восторженными кличами оказался оглашен весь путь до Кентербери.
17
Сэмюэл Пепис (1633–1703) — английский бытописатель и политический деятель, секретарь лорда-канцлера. В период Реставрации играл важную роль в политической жизни страны, реформировал управление английским флотом. В его «Дневнике» ярко описаны события второй половины XVII в.
18
Портрет работы сэра Питера Лили. Национальный музей мореплавания, коллекция больницы Гринвич