- Да уж. Расслабишься тут. - даже улыбки барышень не могли растопить моего черствого сердца. - Сотрудник погиб, а вы тут девушкам глазки строите. К тому же, нам в этом городишке явно не рады.
- Перестань брюзжать, стажер. А то я тебя выпорю, честное слово.
- Жрать охота. - пожаловался я.
- Ничего, потерпишь. Сытое брюхо к учению глухо.
- А я думал, что голодное...
- Отставить прения! - Лумумба так грозно сверкнул синими глазами, что я испугался: теперь точно превратит. И зажмурился.
- Ладно, расслабься. - сжалился начальник. - Люблю, когда боятся... И он, как ни в чем ни бывало, пошел дальше. - Итак, молодой падаван: от какой маганомалии мы имели счастье уклониться не далее, как десять минут назад?
Я быстренько прикинул:
- Файербол обыкновенный, сиречь - огненный шар. Напряжение... шестнадцать ампер по шкале Бен-Бецалеля.
- А о чем это говорит?
- О том, что в городе есть по меньшей мере один сильный маг, о котором в агентстве не знают.
- И... - подбодрил учитель.
- Лёня не врал: Пыльца в городе есть. И много. - я кивнул на звездообразную обугленную трещину в мостовой. Трещина давно остыла, и прохожие не обращали на нее никакого внимания.
- Опять файербол?
Наклонившись над трещиной, я осторожно потянул носом. Пахло соляной кислотой и желудочным соком.
- Нет. Думаю, это жаббервог.
- Интересно... - Лумумба опять принялся напевать. - Сначала козлик, потом огненный шар, теперь - жаббервог. О чем это говорит?
- Никакого почерка. Или это несколько разных магов, или...
- Очень мощный универсал.
- Хрен редьки не слаще.
- Не скажи... - Лумумба довольно потер руки. - А давненько мы с тобой не попадали в хорошую передрягу, а, падаван?
- Да уж скажете тоже... - обиделся я. - А Стёпка-Растрепка в Воронеже?
- Ну, это было на прошлой неделе. Седая старина.
Я закатил глаза.
- Эх, нет в тебе духа авантюризма, дружок! - пихнул меня в бок Лумумба. - И в кого нынче такая скучная молодежь?
- Хотелось бы, знаете ли, пожить. - склочность моего характера возрастала пропорционально радости наставника и бурчанию в собственном животе. - Вам-то что, вы уже старый... Сорок лет, как-никак. А мне, сиротинушке, неохота буйну голову под вражескими файерболами в чужих землях сложить.
- А неохота - так учись! - потерял терпение Лумумба и больно стукнул меня по лбу. Я всхлипнул, всем своим видом демонстрируя неприкаянность и безутешность.
- Ладно. - сжалился учитель. - Пойдем, я, так уж и быть, тебя покормлю. Но сначала - зайдем в Агентство.
Глава 2
Маша
...На Филигранной улице распахнулась дверь продуктового и я ускорила шаг. Заскочу, куплю близняшкам чего-нибудь вкусненького. Да и Ласточку хочется порадовать.
Внутри никого, кроме сонных мух и зевающего во весь рот продавца, не было. Зато на прилавке красовался огромный мешок с мороженными пельменями. Ого! Это я удачно зашла: сама я готовить не умею, разве что макароны с тушенкой.
Увидев ценник, я насторожилась. Помнится, как-то польстилась на дешевый фарш, а он оказался крысиным. Все домашние брюхом маялись...
- А с чем пельмени-то? - спросила я.
- А с драконятиной. - дядька равнодушно зевнул, прикрывая рот толстой лапой. - Третьего дня за рекой дракона завалили. Мяса с него сняли - пропасть, все склады забили.
Драконятина. Ну-ну...
- И... - я заговорщицки понизила голос. - Как она на вкус?
Продавец медленно оглядел меня с головы до ног, отметив и бляху Охотника, и Пищаль за спиной, и куртку, забрызганную свежей кровью, но не повел и ухом.
- А как индюшатина. Тока пожощщэ. Дак в фарше ж незаметно. - и подмигнул заспанным красноватым глазом.
- Ну, если как индюшатина... - я тоже подмигнула, - Тогда на все. - и высыпала из кошелька горсть монеток. Было их не густо. Вчера, перед дежурством, пришлось заскочить в аптеку за лекарствами.
Дядька, не считая, смахнул монетки под прилавок, а на весы бросил большой кулек из оберточной бумаги. Нагреб пельменей, высыпал в кулек. Глянул на меня, перевел взгляд на Пищаль... Нагреб еще. Кинул взгляд на весы, зачерпнул из мешка прямо горстью и сыпанул еще десяток. Пельмени глухо стукались друг о друга.
- На здоровье! - напутствовал он.
- И вам не хворать, - поблагодарила я, принимая кулек. Тяжелый, килограмма на два потянет...
Улыбнулась. Вот приду домой, а Сашка с Глашкой: - Маш, а Маш! Что ты нам принесла? А я им: - Пельмени с драконятиной... Очешуеть.
Третьего дня за рекой завалили не дракона, а динозавра. Был он и вправду здоровенный, и глупый, как курица. Пугая огнеметами, его загнали в яму с кольями, и, между прочим, это я сделала решающий выстрел.
В переулке мелькнуло что-то белое, ослепительное. Мелькнуло - и пропало.
Показалось. Наверное. А... если не показалось? Осторожно ступая, я шагнула вглубь подворотни. Опять сверкнуло!
...Он стоял в тенистом дворике под липами и пристально смотрел на меня. Длинные точеные ноги, будто сотканная из солнечных лучей шкура, длинный витой рог...
Я протянула руку - единорог, всхрапнув, отскочил. Но не убежал, а опять застыл, искоса поглядывая на меня. Вокруг никого. Только я и он. Стоит, помахивая пышным хвостом и легонько так бьет копытом. Но, как только я приблизилась, он вновь отпрыгнул. Затем заржал, мотнул головой и скрылся, мать его лошадь за ногу, в подворотне.
Нужно его поймать. Если поспешить, пельмени даже разморозиться не успеют, а я зато смогу... Ладно. Не буду загадывать раньше времени.
Я никак не могла разглядеть паршивца целиком - после первого раза глупая животина к себе не подпускала. Мелькал то длинный хвост, то изящный изгиб шеи, то хитрый, будто подмигивающий, глаз... Так и бежали: он - впереди, я - за ним. Не заметив, забрались в самую глушь, в Окраины.
Пришла в себя в глухом и узком, как колодец, дворе. Всё здесь заросло крапивой и лопухами, асфальт детской площадки взломали молодые деревца, песочница превратилась в черное квадратное озерцо. Наклонившись, я взглянула на свое отражение. Лицо бледное до синевы - сказывается бессонная ночь, волосы растрепались и торчат в разные стороны, как у тряпичной Энни...
На каждом дежурстве даю себе обещание: взять в следующий раз зеркальце и расческу. Но, вернувшись домой, благополучно об этом забываю. Пытаясь расчесаться пальцами, заметила белую вспышку. Развернулась - никого.
Пробираться пришлось по центру улицы, держась подальше от домов. С крыш в любой момент мог сорваться кусок шифера или обломок кирпича. Места были знакомые, хотя за пять лет многое изменилось. Деревья стали выше, дома еще больше обветшали и таращились пустыми провалами окон. Кучи мусора заросли травой. Но приметы остались прежними. Вон там - старая водокачка, над её крышей всё так же кружат вороны. Рядом расщепленный молнией дуб, под корнями которого вырыта обширная нора. В норе, если не находилось другого убежища, можно было переждать ночь...