Этот последний отказ ковался с зимы, ковался тайком как нечто, что нельзя разделить. Сева как будто прикрыл ладонями кусочек пустоты, чтобы там наконец накопилось отчетливое чувство. Но попробуй покажи его – и ты останешься ни с чем, и все увидят, что у тебя ничего не было, что ты – пустомеля. А это ведь – неверно: слово неточное. Точнее было бы сказать, что он хотел творить из ничего. Сомкнуть два ковшика ладоней, подождать, пока внутри них согреется воздух и зародится жизнь, и выпустить ее на волю. Он никогда не доводил этого эксперимента до конца, но сейчас чувствовал себя обязанным это сделать – внутри ладоней должен был зародиться он сам.
Но зачем для этого путешествовать?
Всеволод Калабухов знал про это немногое. Он знал только, что едет в Санкт-Петербург. И тем самым как бы задавался в его голове невинный и беспроигрышный сценарий травелога. Он как бы ехал за достопримечательностями и баночкой воздуха с Невского.
Но человек, отбывающий в культурную столицу страны, садится на поезд или проходит рамку в аэропорту. А Сева – Сева сел на городской автобус.
Это был особенно удачный маршрут, который появился совсем недавно – через весь центр города в прилегающий Аксай с выездом на федеральную трассу М-4 «Дон». Дальше шли только междугородные автобусы. Сева сошел на остановке около поворота в сторону Аксая. Взглянул на часы: без четверти девять. Посмотрел через дорогу: за жидкой лесополосой поле – такое большое, что Сева отвернулся. Несколько секунд помедлил – и пошел вдоль обочины прочь от города.
Он было призадумался: а не дождаться ли автобуса на Новочеркасск. Или даже до Шахт, которые в шестидесяти километрах. Но нет, решил, это тупик, это только отложит начало. Пусть путешествие начнется прямо сейчас. И оно началось – таким, каким было задумано: почти без денег через всю европейскую часть страны к городу, от которого веяло другой, пока только придумываемой жизнью.
Конечно, он не собирался идти к Балтике пешком, но и ловить машину на остановке посчитал неестественным. И вот Сева впервые обернулся к машинам, наезжающим из-за спины, прищурился от ударившего в глаза солнца и поднял руку.
Чуда не произошло. Синяя «семерка» прошла мимо, метрах в ста подъезжало что-то немецкое. Такое и останавливать страшно. Сева опустил руку и пошел дальше. Нечего стоять и ждать, раз назад дороги нет. Он обернулся: на его глазах увеличивалась серая «девятка». На расстоянии, когда еще не видно лиц, Севе показалось, что он взглянул водителю прямо в глаза. Он поднял руку, обращаясь лично к нему, он помогал ему мимикой, а губы беззвучно прошептали: «Ну давай», – но тот явно проезжал мимо. Сева усмехнулся, ему стало веселее.
Красиво звучит слово «автостоп» – в нем есть легкость. Сева слышал его от старших соседей с нижних, более престижных этажей общаги. Это слово опытных людей, знающих, какой должна быть униформа: яркие цвета, рюкзак, пришитые к одежде катафоты. У них было свое сообщество, они регулярно собирались на занятия: как собрать рюкзак, что нужно знать, если ты едешь в Грузию, как рассчитать необходимое для поездки количество денег, как вести себя с водителем, если ты девушка… Сева так и не узнал никаких правил. Его не интересовал образ жизни, ему было наплевать на культ дороги и правило большого пальца – он хотел в Питер. Зачем рассчитывать, сколько нужно денег, если больше, чем есть, все равно негде взять? Зачем методика сбора рюкзака, если у него нет рюкзака – и покупать его он точно не будет? Зачем считать водителей идиотами – неужто они без большого пальца не разбирают, почему человек на обочине поднял руку?
А во что одеться, можно и самому сообразить. Он выбрал темно-горчичную сорочку с экзотическими фруктами и пальмами. Выбрал, потому что эта вещь не мнется, а грязи на ней не видно. Хоть помидор на ней раздави, дикого вида не выйдет – это то, что надо. И он в этой рубахе похож то ли на туриста, то ли на художника.
Гитара в чехле одно название – дрова дровами. Но она довершала образ – она должна была сообщить каждому встречному, что человек, несущий музыкальный инструмент через всю страну, не опасен.
Сева сразу отбраковывал машины с двумя и более головами в просвете окон. Но первой остановилась «копейка» с супругами бальзаковского возраста. Он открыл заднюю дверь:
– Вы в сторону Новочека?
– Да.
– Можете подвезти до поворота с трассы?