Свет смущал ее. Именно потому, что присутствовал повсюду, горел просто потому, что его ленились или боялись выключать. Это подсознательно беспокоило. Каждую минуту хотелось протянуть руку и выключить хотя бы один из множества источников, нарушить картину всеобщего электромагнитного хаоса. Создать маленький уголок сумерек - чтобы только суметь втиснуться в него. В какое-то подобие того приглушенного полутьмой пространства, в котором она выступала перед хозяйкой совсем недавно. Исторгнутая из него, окруженная со всех сторон ослепляющим потоком фотонов, светлая чувствовала себя уязвимой - самим светом. Точно именно за этим ее и привели в комнаты, в которых не было привычной музыки, шума, голосов. Заполненные оглушающей тишиной излучения. Комнаты из другого мира, совсем неизвестного ей.
Хозяйка указала ей на низкий, слишком низкий и слишком мягкий диван. Новое прикосновение к обнаженной коже, длившееся чуть дольше предыдущего. И тут же вышла. Шорох шагов в коридоре, паркет не скрипнул, сколько светлая ни ожидала этого. И снова тишина. Сквозь нее просачиваются отзвуки - из соседней комнаты? Или от соседей? Невозможно сказать, непробиваемо толсты монолитные стены.
Несколько минут прошло мимо, незамеченных. Она смотрела на выключенную панель телевизора, единственный источник в квартире, который был погашен. Или не зажигался вовсе?
Пока минуты проходили незамеченными, она нашла себе занятие. На лакированной поверхности стола бликовала люстра; наклоняя голову из стороны в сторону, она заставляла блики бежать по столешнице от одного края к другому. На миг те скрывались за краем и возвращались сызнова.
Вдалеке, в соседней комнате что-то стукнуло: упало или захлопнулось. Звук негромкий, но она вздрогнула. Непривычно слышать в этой квартире столь человечный звук.
Девушка разбирала кровать в своей спальне. Руки механически сняли покрывало. Сложили его, отнесли на кресло. Она открыла встроенный стенной шкаф, сдвинув зеркальную дверь от пола до потолка в сторону. Та негромко стукнула, докатившись до стенки. Пальцы помнившие теплые прикосновения к нежной или чуть шершавой, обветренной коже, забыли о холоде и об источнике его - дверце стенного шкафа. От стука она вздрогнула. И поспешила положить покрывало в шкаф. Снова неприятный холодок, отдавшийся в памяти воспоминаниями о холодке и покалываниях в пальцах иного рода, сновидческого, явленного. Вспомнив она поспешила закрыть зеркальную дверь.
Кровать была широкой, полуторной. И длинной - покрывало в ногах обнажало простыни. И девственной. Сергей никогда не был здесь, вообще не заходил в комнату, минуя ее, если ему требовалось пройти мимо, не заглядывал, спеша в другой конец квартиры, в библиотеку или зимний сад. Все их встречи проходили противоположной стороне. В той части квартиры, что окнами выходила во двор. На сквер с редкими прохожими, всегда спешившими по неотложным делам, чистый ухоженный сквер, где пересекались цементные и гаревые дорожки, а аккуратные изгороди оберегали цветники, с всегда пустыми деревянными узорчатыми скамейками под всегда работавшими коваными, причудливо изогнутыми фонарями и вечно чистыми урнами. Дети никогда не играли в сквере, ни разу она не видела и не слышала под окнами веселящуюся ребятню.... Да и невозможно представить себе было возню малышей или подростков в этом дворе, шумную и озорную. Невозможно было представить беготню по чистым, геометрически выверенным тропкам и газончикам, огражденным бордюрным камнем, радостное ковыряние в идеально чистой песочнице, засыпанной белым морским песком, под грибком с лубочными картинками. Точно все это предназначалось для чего-то иного.
Чего-то, что не имелось ни у кого из живущих в доме. Нечто им не принадлежащее. Пока? уже?
Прошла еще минута - постель разобрана. Полностью готова. Откинут край одеяла - последний штрих. И теперь пора идти за светлой; за Светланой.
Держась легко и непринужденно, в точности так же, когда всходила она по лестнице на второй этаж заведения. И встретила женщину, спешащую вниз, чей взгляд легко проходил сквозь предметы... взгляд, оставленный в кабинке для просмотра. Она была схожа с той женщиной, в недолгие минуты, проведенные без светлой, без Светланы.
Девушка снова оглядела девственную кровать. Надо было идти, но..., что-то удерживало и она продолжала стоять перед кроватью, напряженно вглядываясь в загнутый край одеяла.
Она провела рукой по простыни и почувствовала... как объяснить? Тишину... комнаты, нет, всей квартиры. Тишину окружающего пространства: вещей и предметов, окон и стен, пола и потолка. Тишину, только тишину... ничего более.
Светлана услышала шаги и внутренне собралась. Выпрямилась на слишком мягком диване. Блики, бегавшие по столешнице остановились в ожидании, замерли; она оторвала взгляд от лакированной поверхности и прислушалась к приближению. И изменила позу. Поза важна, подумалось, напомнилось ей, первый взгляд чаще всего бывает решающим в такие минуты. Все, что после, лишь его следствие.
Она напоследок окинула взглядом комнату, и в этот момент в гостиную вошла Марина. Светлая ошиблась, бесшумный паркет подвел ее, хозяйка пришла раньше. Чуть-чуть раньше, чем она ожидала.
Девушка подошла к светлой. И только последний шаг внезапно замедлился. Нерешительный, он оборвал ритм движения, спутал и скомкал.
Она протянула руку. Пальцы дрожали, и светлая заметила это. Подала руку. Новое соприкосновение. Ничего успокаивающего Тысячи иголочек сорвались с самых кончиков пальцев, пронзив протянутую ладонь.
Она поднялась и была увлечена, охотно поддаваясь и приноравливаясь к шагу, и следя неотрывно за словами хозяйки, которые должны были в эти мгновения сорваться с ее уст. Но ничего не было, Марина молчала, просто шла, увлекая светлую за собой, и светлая старалась не сбиться с избранного шага и не пропустить самый важный момент - миг начала. Светлана чувствовала руку, лежащую на ее обнаженной талии, ощущала холодок прикосновения - и снова ждала. Марина смотрела прямо, глаза ее не отрывались от светящегося параллелограмма коридора. Она не оборачивалась, каждый миг, которого ждала светлая, был ей пропущен.
Кровать была холодна. Они обе ощутили это, едва вошли в спальню. Марина во второй раз. И от этого обе вздрогнули, синхронно, и потому каждой показалось, что непроизвольный мышечный рефлекс пробежал по коже другой.
Марина сама раздела ее. Светлана замерла, она пыталась отыскать глаза хозяйки дома, чтобы встретиться с ними, но Маринин взгляд всякий раз ускользал прочь. Она долго возилась с крючками бюстгальтера, точно оттягивала неизбежное. наконец, сняв, повесила его на спинку кресла.
Светлая снова вздрогнула, когда пальцы коснулись резинки на бедрах, вздрогнула, хотя и ожидала этого робкого прикосновения. Ей подумалось, что это от холода.