Сэвэдж полагал, что череп, которым владел миссионер, принадлежал «новому виду орангутана». Позже он решил, что его новый вид был никем иным как «понго» из рассказов прежних африканских путешественников. В своем официальном названии Сэвэдж со своим коллегой анатомом профессором Уаймэном отклонил «понго» и восстановил «горилла», название, используемое древним карфагенским адмиралом для расы диких волосатых людей, которых, как он утверждал, он нашел на острове у африканского побережья. «Горилла» сохранилось и как латинское, и как общее название для животных Сэвэджа, в то время как Pongo – теперь латинское название азиатского орангутана.
Судя по его местоположению, вид Сэвэджа, по-видимому, был западной гориллой, Gorilla gorilla. Сэвэдж и Уаймэн поместили его в тот же род, что и шимпанзе, и назвали Troglodytes gorilla. По правилам зоологической спецификации шимпанзе и горилла не могли быть троглодитами, поскольку это название уже использовалось – подумать только – для крошечного крапивника. Название сохранилось как видовое имя шимпанзе обычного, Pan troglodytes, в то время как прежнее видовое название гориллы Сэвэджа было повышено, став ее родовым названием, Gorilla. «Горная горилла» была «обнаружена» – он застрелил ее! – Германом Робертом фон Беринге (German Robert von Beringe) уже в 1902 году. Как мы увидим, она теперь считается подвидом восточной гориллы, и все восточные виды теперь – можно считать, несправедливо – носят его имя: Gorilla beringei.
Сэвэдж не считал, что его гориллы действительно были расой островитян, о которых сообщает карфагенский моряк. Но «пигмеи», первоначально упомянутые Гомером и Геродотом как легендарная раса очень маленьких людей, позже были приняты исследователями семнадцатого и восемнадцатого веков за шимпанзе, обнаруженных затем в Африке. Тайсон (Tyson ) (1699) показал рисунок «пигмея», который, как указывал Хаксли, является попросту молодым шимпанзе, хотя он также изображен идущим вертикально и несущим трость. Теперь, конечно, мы снова используем слово «пигмей» для маленьких людей.
Это приводит нас обратно к расизму, который до самого конца двадцатого века был свойственен нашей культуре. Ранние исследователи часто считали туземные лесные народы более близко сродненными с шимпанзе, гориллами или орангутанами, чем с самими исследователями. В девятнадцатом веке, после Дарвина, эволюционисты часто расценивали африканские народы как промежуточное звено между обезьянами и европейцами на восходящем пути к господству белых. Это не только неправильно в плане фактического содержания. Это нарушает фундаментальный принцип эволюции. Два кузена всегда строго одинаково связаны с тем или иным корневым видом, потому что они связаны с этим корневым видом через общего предка. По причинам, приведенным в «Рассказе Бонобо», все люди – строго одинаково близкие кузены со всеми гориллами. Расизм и безжалостность по отношению к животным, наша постоянная путаница по поводу того, как широко мы желаем раскинуть нашу моральную и этическую сеть, привели к острым и иногда неудобным темам в истории наших отношений с нашими собратьями-людьми и наших отношений с обезьянами, нашими собратьями-обезьянами (Проект «Большая обезьяна», придуманный выдающимся моральным философом Питером Сингером (Peter Singer), добирается до сути проблемы, предлагая, чтобы большим обезьянам предоставили, насколько это практически возможно, одинаковый моральный статус с людьми. Моим собственным вкладом в книгу «Проект Большая Обезьяна» является одно из эссе, перепечатанное в «Адвокате дьявола».).
Ветвь орангутана. Принято считать, что два вида азиатского орангутана отклонились от остальных больших обезьян приблизительно 14 миллионов лет назад. Как и во всех наших филогенезах свиданий, правая ветвь представляет виды, которые уже присоединились к странствию, положения предыдущих копредков отмечены точками.
Молекулярные данные оценивают время Свидания 3 – где к нашему странствию в поисках предков присоединяется орангутан – 14 миллионами лет назад, как раз серединой Миоценовой Эпохи. Хотя мир начинал входить в его нынешнюю прохладную фазу, климат был более теплым, и уровни морей выше, чем в настоящее время. Вместе с незначительными отличиями в положениях континентов это привело к образованию суши между Азией и Африкой, так же как и на большей части Юго-Восточной Европы, которая периодически погружалась в море. Это имеет отношение, как мы увидим, к нашему размышлению над тем, где мог жить Копредок 3, возможно наш «прародитель в две трети миллионном поколении». Жил ли он в Африке, как 1-й и 2-й, или в Азии? Так как он является нашим общим предком с азиатскими обезьянами, мы должны быть готовы обнаружить его на любом из континентов, и приверженцев обоих найти нетрудно. В пользу Азии говорит ее богатство достоверными ископаемыми, относящимися именно к тому периоду времени, второй половине Миоцена. С другой стороны – Африка, где обезьяны возникли до начала Миоцена. Африка была свидетелем большого расцвета обезьян в раннем Миоцене в форме proconsulids (несколько видов раннего рода обезьян проконсул) и других, таких как афропитек и кениапитек. Наши самые близкие живущие ныне родственники и все наши постмиоценовые ископаемые являются африканцами.