Попросить, чтоб дольше
Погостил в дому,—
Человек военный,
Некогда ему.
Попросить, чтоб только
Мать не забывал, —
Но ведь он ей письма
С полюса писал.
Чтоб не простудиться,
Дать ему совет?
Да и так уж больно
Сын тепло одет.
Указать невесту —
Где уж! Сам найдёт.
Что бы ни сказала —
Ясно наперёд.
На родного сына
Молча смотрит мать.
Нечего как будто
Пожелать, сказать.
Верит — не напрасно
Сын летать учён.
Как ему беречься, —
Лучше знает он.
Дело, что полегче,
Не ему под стать.
Матери, да чтобы
Этого не знать!
Он летал далёко,
Дальше полетит.
Трудно — перетерпит.
Больно — промолчит.
А с врагом придётся
Встретиться в бою —
Не отдаст он даром
Голову свою.
Матери — да чтобы
Этого не знать…
На родного сына
Молча смотрит мать.
Высшая честь
С бомбёжки летит эскадрилья до дому,
Морозное небо винтами гребёт.
Вдруг видят товарищи: правый ведомый
От строя отстал самолёт.
Казалось бы что же? Простой непорядок,
Но тут, под обстрелом, иной разговор:
В машине Мазаева финским снарядом
Вдруг выведен правый мотор.
На правую плоскость огонь выбегает.
Идти на посадку решает пилот.
И вслед за подбитой машиной другая —
На помощь Лобаев идёт.
Куда он, парнишка, почти что безусый?
Тут лётчик постарше и опытней был.
Фамилия лётчика этого Трусов,
А имя его — Михаил.
Минует минута, другая и третья,
И каждая так дорога!
Мазаев площадки ещё не приметил,
А пламя по плоскости выстелил ветер,
И всё на глазах у врага.
И только что сесть удалось самолёту,
Верхушки дерев задевая огнём,
С опушки строчат по нему пулемёты,
Бегут к озерку белофинские роты,
Троих оцепляют кругом.
Машина пылает. Стоят они трое:
Мазаев, да Климов, да Пономарёв,
А вся эскадрилья встревоженным строем
Кружится над ними: не кинем, укроем!
И с воздуха рубит врагов.
Штурмуя опушку, с лихою ухваткой
Над лесом машины дают виражи.
Противник уже наступает с оглядкой.
Но что это? Трусов идёт на посадку.
Возьми его! Вот он, держи!
И всё остальное проходит так быстро,
Быстрее, чем этот рассказ:
Один в бомболюки, а двое к радисту —
И все в самолёте. И — газ!
Тут дерзости мало одной удивляться,
Хоть это и редкий пример.
Тут самое трудное было подняться,
Но Трусов и это сумел.
Поднялся, пристроился правым ведомым,
И вновь эскадрилья вперёд понеслась
Так стройно, как будто над аэродромом,
Над полем советским, родным и знакомым,
Минуту назад поднялась.
Всё сделано чисто. Куда ещё чище?
Друзья спасены, а врагу
Осталось на озере только огнище
Да след самолёта на белом снегу.
У лётчиков наших такая порука,
Такое заветное правило есть:
Врага уничтожить — большая заслуга,
Но друга спасти — это высшая честь.
Танк
Взвоют гусеницы люто,
Надрезая снег с землёй,
Снег с землёй завьётся круто
Вслед за свежей колеёй.
И как будто первопуток
Открывая за собой,
В сталь одетый и обутый,
Танк идёт с исходной в бой.
Лесом, полем мимолётным,
Сам себе кладёт мосты,
Только следом неохотно
Выпрямляются кусты.
В гору, в гору, в гору рвётся,
На дыбы встаёт вдали,
Вот ещё, ещё качнётся,
Оторвётся от земли! —
И уже за взгорьем где-то
Путь прокладывает свой,
Где в дыму взвилась ракета,
Где рубеж земли,
Край света —
Бой!..
Давай-ка, товарищ, вставай, помогу…
— Давай-ка, товарищ, вставай, помогу,
Мороз подступает железный.
На голом снегу лежать на боку
Совсем тебе не полезно.