Да, советские инженеры, архитекторы упорно и настойчиво ищут новые формы и решения градостроительства на Севере. Все эти поиски подчинены одной идее: максимально благоустроить быт северян, их повседневную жизнь, компенсировать неизбежные тяготы здешних природных условий. Но усилия энтузиастов разрозненны, их советы, разработки не обязательны именно для тех, кто руководит строительством. Сама жизнь подсказывает, что пора создать единый научный градостроительный центр.
Батыгай нас так расстроил, что мы и не заметили, как вышли на Яну. Широко, привольно разбежались ее берега, чем-то похожие на берега южных лиманов. Только здесь вместо тростника темнеют вдали лиственницы. Километры по широкой ледовой ленте тают быстро...
Ночью подходим к Янску. Осталось немного. Но впереди, как заградительный противотанковый ров, наледь. Объезда нет — берег обрывистый. Человеку и то трудно подняться. А «Татры», при всей нашей любви к ним, здесь просто бессильны. Что же делать? Ждать, пока наледь закроет мороз? Но сколько для этого нужно дней? Что ж, так и сидеть почти у моря?
Летучка собирается прямо на льду. Ребята стоят кружком, и каждый машет руками. Что-то доказывают, убеждают друг друга. Открытым голосованием решили: пробиваться. Осторожненько.
Вперед выслали разведчиков. Они идут по льду, стучат ломами и кивают нам головой: «давай-давай, можно». Километр, десять, двенадцать позади. Вот уже огни Янска на косогоре. Сейчас придем, погреемся, щец в столовой похлебаем....
Ну и чудеса! Пришли!
И вдруг — опять это проклятое «вдруг». Мы слышим вначале сухой треск. Рывок вперед. Но колеса словно кто-то держит. Машина осела. Я выскакиваю на лед — вот бы где пригодились галоши. А трещины буквально убегают из-под ног. И вода выплескивается наружу.
Машина рвется из стороны в сторону, ревет как зверь, попавший в западню. Но все напрасно. Лед уже у самого двигателя. Радиатор совсем утонул. Лишь фары видны. Свет бьет по воде. Плавают куски льда, звеня у колес. А кругом тишина и темно. Лишь огни Янска совсем близко горят на косогоре. Но лучше нам на них не смотреть. Помощь оттуда не придет. Здесь нет ни одного трактора. Все ушли километров на двести вниз убирать торосы.
Сидим с Витей в кабине. Работает двигатель, крутятся колеса, отбрасывая куски льда, а мы на месте. Ждем...
Забиваемся в разные углы. Усталость берет свое: засыпаем.
А откроешь глаза, увидишь черную воду, что плещет у радиатора, и становится жутковато: ты вот спишь, а вдруг машина совсем уйдет на дно. Ведь там, под колесами, еще много метров холодной янской воды. Но страх скоро проходит...
Утром солнце. Хорошо! Но мы сегодня никуда не уйдем. Машину уже прихватило намертво. У каждого колеса выросли торосы. Теперь трактором «Татру» не вытянешь. Все разорвет. Придется выкалывать простым ломом. Но это время и время. А колонна ждать не может. Я ухожу вместе с ней. Так решило общество. Вите помогут ребята из Янска. А я ухожу. Трудно расставаться с машиной пятнадцать дней служившей мне домом, но еще трудней прощаться с человеком, с которым поровну рубили замерзший хлеб, с которым делили последнюю сигарету и оставили позади немало костров по белому зимнику... Мы просим друг у друга прощения за нервы, говорим какие-то слова, что-то еще и еще.
— Ну что ж! Прощай, старина! Как говорится: гора с горой не сходится...
В низовьях Яны встречаются полосатые знаки с цифрами. Это для пароходов. Но не верится, что исчезнет когда-нибудь дикий мороз, растает лед и по следам нашим будут плыть корабли. Как это все далеко и сказочно. Особенно сейчас, когда закатное зимнее солнце высвечивает нам ледяную дорогу к океану...
Ночью в Куйге, как раз к нашему приходу, мороз прижал ртуть почти к семидесяти — термометр показывает 69,7 градуса. Это рекорд нашей трассы.
А жизнь в поселке кипит. Куйга как штаб армии накануне большого наступления. Уходят и приходят тяжелые машины, звонят телефоны. Каждую минуту слышишь короткие приказы:
— Двести тонн горючего перебросить на Кулар. Там на шахтах могут встать компрессорные станции. А добычу золотоносных песков прекращать нельзя. Понимаете — нельзя.
— Бульдозеры передайте на Депутатский. Срочно оформляйте колонну.
Звучат названия рудников, приисков, поселков, геологических партий.
Люди думают о весне. Люди готовятся к ней. И техника, которую мы везем, здесь кстати. Даже очень кстати. Ради этого стоило торопиться, стоило пурговать и менять рессоры на звенящем льду таежных рек. Но теперь почти все уже позади. Сегодня последний бросок. Сегодня мы увидим океан.