Наш «Ленинград» спешит. Он уже близко. Осталось миль шесть. Я смотрю на часы. 21.30. За какие-то полчаса стало темней. Это снег бьет в стекло. Августовский снег красит белым цветом палубу.
Корабль где-то здесь рядом.
«Ленинград» гасит скорость. Тишина. После рева 26 тысяч «лошадей» ощущение такое, будто идем на веслах. Даже слышно, как плещет легкая волна.
Наконец-то прямо по курсу видна черная точка. Это они. Беру бинокль. У ледокола «Адмирал Лазарев» одни трубы торчат. Нос по самые клювы в воде. И льдины плавают почти вровень с палубой.
У нас на мостике моряки не верят своим глазам. Впервые за историю Великого Северного пути тонет в океане линейный ледокол. Тонет «Адмирал Лазарев», с чьим именем связана молодость многих полярных капитанов. Ведь корабль уже с 38-го года рубит лед. Арктики. Но в нынешнюю навигацию победил Ледовитый.
А случилось вот что. Ночью впереди корабля неожиданно выросли две огромных льдины. Ночью, да еще в тумане, увидеть их было почти невозможно. Первый удар корабль выдержал. Вторая же льдина, как огромной пилой, полоснула по днищу. И сразу в кочегарки, бункеры хлынули тонны воды.
...Это произошло в половине четвертого ночи. Вода выдавливала железные переборки, заливая все новые отсеки. Попробуй ее откачай, когда она врывается с глубины в громадную трещину.
И тогда капитан принял единственное решение: вести корабль на мелководье. Через четыре часа ледокол «Адмирал Лазарев» сел на грунт. От палубы до воды оставалось двадцать сантиметров. Но эти сантиметры, наверно, не решили бы судьбу, если б не было в Арктике святого закона о дружбе.
Подходим совсем близко. Работает радио. С борта «Адмирала Лазарева» говорит капитан — Федор Терентьевич Садчиков.
— Пока держимся. Затоплены три кочегарки. Вода поступает в четвертую. Под водой кают-компания, все носовые помещения. Команда борется.
Это все. А лед уже готов перебраться через борт. Смотрю в бинокль: туман. Чуть видны пять огней на мостике ледокола. Тишина и чайки равнодушно летают вокруг, будто ничего не случилось, будто нет замолчавшего корабля, нет сейчас внизу кочегаров, что по пояс в воде кидают черный уголь в котлы. А вода прибывает, вода давит переборку соседней, уже затопленной кочегарки. Оглянется парнишка на железную решетку трапа, что убегает наверх. Только разве все бросишь, если рядом, не оглядываясь, кидает и кидает уголек седой стармех. Но хочется, очень хочется парню жить.
Августовский снег разбивается о стекло. Чайки летают в тумане. А кругом тишина. И мало кто в ту минуту знал, что вот здесь, в Арктике, тонет ледокол «Адмирал Лазарев».
На нашем «Ленинграде» вертолёт готов к вылету. Вон и Володя Громов уже в своей неизменной серой лыжной шапочке. Сейчас от его искусства зависит многое. Удастся ли посадить машину на «Лазарев»? Видимости почти никакой, а тут еще корабль уткнулся носом в воду.
Вертолет, шаря прожектором по льдинам, уходит в туман. Все волнуются и ждут.
С Володей улетел на «Лазарев» инженер Юрий Кудрявцев. Корабельный доктор — так называют этого совсем молодого парня в клетчатой ковбойке. Доктор, наверно, единственный человек в Арктике, который не знает за обедом, где он будет ужинать.
А сейчас улетел на «Лазарев». Сойдет на палубу и через пять минут будет знать уже многое. Подумает и отдаст приказ. И сразу уйдут под воду ассистенты доктора — водолазы, огромные улыбчивые ребята.
Точно! Это уже за ними вернулся вертолет. И снова прожектор шарит по льдинам, и снова посадка на корабль, где кочегары внизу, по пояс в воде, кидают в котлы черный уголь. А совсем рядом льется с переборок холодная темная вода.
Ветер норд. Тихо наплывают с севера ледяные поля. Туман проглатывает огни. Зачем-то летают по ночам чайки. И августовский снег красит в белое палубу. В Арктике лето.
…Мне удалось перебраться на «Лазарев» только утром. Вместе с капитаном ледокола «Адмирал Лазарев» Виктором Терентьевичем Садчиковым прыгаем на огромную льдину, прижавшуюся к борту, и уходим далеко от корабля. Оба ищем выгодную точку, чтобы сделать фотографии на память. Правда, в памяти этой, наверно, больше всего сохранится печали.
Мы идем с капитаном рядом. Молчим. Лишь чайки о чем-то кричат над головой, да белое солнце плавает в крохотных пресных озерах, что голубыми стеклами разбросаны по всей льдине. Грустно, конечно, сейчас капитану смотреть на свой корабль. Ведь совсем недавно не было этой тишины, не было этой печали. Еще несколько дней назад, когда вели караван, «Адмирал Лазарев», разбрасывая шлейф дыма и ломая лед, шел впереди. И я сам с вертолета слышал уверенный голос капитана: