Другая бы отчаялась, но дамочка не привыкла отступать. Перепробовав все известные ей способы побега, она принялась разрабатывать собственные – и у неё в конце концов получилось. То, что она сделала, с некоторой натяжкой можно назвать обменом душами. Я занял её тело, она, в свою очередь, ушла на перерождение, пылая жаждой мести. Во всяком случае, последние оставшиеся от неё воспоминания ярко окрашены торжеством и кровавым предвкушением.
А вот мне пришлось туго… Не знаю, с чем сравнить. Представьте себе процессор восьмидесятых годов, чудом вставленный в сверхсовременный компьютер. Он просто не вытянет. По сравнению с человеческим телом, в котором я провел всю жизнь и к чьим возможностям привык, тело Мокоши сложнее, сильнее, совершеннее на порядок. У неё органов чувств больше, она способна мыслить десятками потоков одновременно и бултыхаться в короне звезд. Так что какое-то время, подозреваю, довольно продолжительное, у меня ушло на то, чтобы просто научиться ходить. До сохранившихся воспоминаний бывшей хозяйки черед дошел нескоро. Кстати, память мне досталась почти полная, предшественница не сочла нужным её удалять.
Может, года прошли, может, тысячелетия. Невозможно понять. Как бы то ни было, в один прекрасный момент я осознал две вещи. Во-первых, память освоена полностью, навыки тоже перешли из теории в практику. Во-вторых, делать мне нечего. И я сижу в тюрьме. Выбраться из которой, в принципе, можно, но… Смущал меня использованный предшественницей способ. То, что я являюсь её правопреемником, вовсе не означает, что я во всём ей подобен. Вполне возможно, что для меня смерть – окончательна.
Так что пришлось разрабатывать свой вариант, менее радикальный. И, как ни странно, получилось. Всё-таки сдерживающие системы тюряги были рассчитаны на несколько иные характеристики содержащегося объекта, к тому же мыслили мы с Мокошей по-разному. Там, где она предпочитала долбить со всей силы, я действовал осторожно, тщательно выискивая возможные трещинки. Вот как раз трещинку в результате и нашел.
Вытащить тело невозможно. Однако, если поднапрячься, оказалось реально разрушить тюрьму. Изнутри. Снаружи сложнее, из чего я сделал вывод, что всё-таки сторонники у заключенной оставались, иначе было бы наоборот. Впрочем, неважно – главное, что сильный удар изнутри клетку разнесет. Почему же Мокоша этого не сделала? Потому что не настолько она сильна. Грубо говоря, в существующих условиях она могла бы выплеснуть сто единиц энергии, а для создания прохода требовалось десять тысяч.
Или даже сто тысяч, для надежности.
Тем не менее, небольшая трещинка, ведущая на свободу, имелась. Протиснуться самой в неё не получилось бы при всём желании, зато получилось отослать сканирующий конструкт и осмотреть ближайшие окрестности. Предсказуемо проход вел на Землю, причем в реальность, населенную человеками. Аж на ностальгию пробило. Но это потом, а сначала после застывшей неподвижности неживого мира обычный хвойный лес показался запредельно красивым и сказочно интересным, я деревья сутками рассматривал. Опять же, смена дня и ночи, живые существа, конденсирующаяся на листьях влага, несомые легкими струями воздуха запахи – они поразительны и прекрасны, наблюдение за ними вогнало в эстетический шок, после сенсорной-то голодухи.
Когда очухался, взглянул на людей со стороны. Наглые уродцы, но забавные и везучие! И ведь сам таким был.
Короче, мне требовалась энергия. Проблемы заключались в том, чтобы её сначала получить, затем удержать. Мир-ловушка высасывал любую силу, кроме той, что находилась внутри меня. С последним, впрочем, быстро разобрался, разработав методику превращения себя в гигантский накопитель, ни на что иное не способный, кроме как вмещать огромное количество энергии. То есть резервуар у меня был, выплеснуть его содержимым в нужную точку я смогу, жаль только, содержимого пока нет и не предвидится. Потому что сила, которую я попытался тянуть с Земли, мгновенно истаивала, не успевая дойти до хранилища.
Пришлось заняться этим вопросом. После недолгих экспериментов выяснилось, что «нестандарт» поглощается медленнее, вероятно, по вине настроек контролирующих тюрьму конструктов. Новость сама по себе хорошая, жаль только, мало его поступает. Физических типов энергии, вроде излучения Солнца или распада ядер, полно, но они мне не нужны, а вот той же псионики практически нет. Она сама по себе редкая, у расы людей – тем более. И что делать?
Ну… Всё придумано до нас.
- Скажи мне, Вася, - майор задумчиво посмотрел на подчинённого поверх переплетенных пальцев. – Ты вот в курсе, что психологи утверждают, будто люди, ругающиеся матом, честнее тех, кто матом не ругается?