— Это что, шутка? Что тут смешного?
— Никакая не шутка, — ответила принцесса, — просто мне страшно за тебя. Боюсь, как бы тебя не утащила одна из матушкиных кошек, сегодня ночью они рыскают повсюду. Вот я и решила, что здесь ты будешь в безопасности.
— И зачем королеве столько кошек? — сердито проворчала птичка.
— Но это кошки не простые, а особые, голубоглазые, с изогнутым хвостом! К тому же при дворе положено держать сиамских кошек, это один из атрибутов королевской власти в нашем государстве, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Вот оно что! Но почему ты ничего не объяснила, а сразу засадила меня в клетку? Мне тут совсем не нравится.
— Я бы глаз не могла сомкнуть, если б тебе грозила опасность.
— Ну хорошо, разок я потерплю, но утром выпусти меня, пожалуйста.
Ей подали отличный ужин; поев, она запела, но в середине песни замолчала.
— Сама не знаю, что со мной сегодня, но что-то не поется.
— Ну ничего, иди-ка лучше спать, — утешила ее принцесса.
Маленькая птичка спрятала головку под крыло и тотчас задремала. Принцесса тоже удалилась почивать; на заре она проснулась оттого, что птичка громко запищала:
— Вставай скорее, выпусти меня отсюда! Мне нужно полетать как следует, пока не высохла роса.
— Оставайся-ка лучше там, где есть. У тебя чудесная золотая клетка, ее сделал лучший мастер в королевстве, моему отцу даже пришлось отрубить ему голову — уж очень ему понравилась работа, не мог же он допустить, чтоб у кого-нибудь еще была такая же!
— Ах, выпусти же, выпусти меня! — молила птичка.
— Кормить тебя будут трижды в день, готовить будут мои фрейлины собственноручно, к тому же тебе никто не помешает, ты сможешь петь, сколько душе угодно.
— Выпусти, выпусти меня скорее, — не слушала ее птичка и даже попыталась проскользнуть меж прутьями решетки, но ничего из этого не вышло, сами понимаете. Тогда она стала биться грудью о дверцу, но дверца, разумеется, не поддалась. В эту минуту восемь принцесс пришли проведать Сентябрину и стали наблюдать за птичкой. Они хвалили младшую сестру за то, что та вняла их мудрому совету. Пускай не огорчается — дня через три птичка привыкнет к клетке и даже позабудет, что жила на воле. При них птаха не издала ни звука, но как только они удалились, стала плакать:
— Выпусти, выпусти меня отсюда.
— Не будь глупышкой, — урезонивала ее Сентябрина. — Я посадила тебя в клетку из любви к тебе. Я лучше знаю, что тебе на пользу. Спой-ка мне что-нибудь — получишь сахарных крупинок.
Но птичка лишь прижалась к углу клетки, чтобы глядеть на голубое небо, и за весь день не спела ни единой нотки.
— Что ты все куксишься? — выговаривала Сентябрина. — Спой что-нибудь, все твои печали и развеются.
— Не могу, — ответила птичка. — Чтобы петь, мне нужно видеть небо, рисовое поле, деревья.
— Только-то? Тогда пойдем скорее на прогулку. — И с этими словами Сентябрина подхватила клетку и поспешила к озеру, вокруг которого росли раскидистые ивы. У канавки на краю рисового поля, такого большого, что не виден был другой его конец, она остановилась.
— Мы будем так гулять с тобою каждый день, — сказала принцесса. — Ведь я люблю тебя всем сердцем, я что угодно сделаю, лишь бы ты была счастлива.
— О нет, — грустно ответила птичка. — Деревья, озеро и поле становятся совсем другими, когда глядишь на них через решетку.
Что ж, ничего не поделаешь! Сентябрина отнесла птаху домой и хотела ее накормить, но та ни к чему не притронулась. Это немного испугало Сентябрину, и она стала спрашивать сестер, как быть.
— Не поддавайся, будь тверда, — убеждали ее восемь принцесс.
— Но если она перестанет есть, то умрет!
— И это будет черная неблагодарность! — воскликнули сестрицы и поджали губы. — Ведь ты заботишься не о себе — о ней, и, если она этого не понимает и упрямится, пусть умирает. Это послужит ей уроком. Ты от нее избавишься, и это будет хорошо.
Хотя Сентябрина и не поняла, что в этом хорошего, но ничего им не ответила — их было восемь, а она одна.
— Ну ничего, я думаю, к завтрашнему дню она привыкнет, — только и сказала она.
На следующее утро она, не вставая еще с постели, закричала веселым голосом:
— С добрым утром!
Никто не отозвался. Тогда она кубарем скатилась с кровати, подбежала к клетке и вскрикнула от испуга: ее маленькая птичка лежала на боку, распластав крылышки и закатив глазки; казалось, она мертва. Принцесса отворила дверцу и быстренько достала птаху. Какое счастье — сердечко еще трепетало! У Сентябрины вырвался вздох облегчения.