Но подобной игры не существует. Её нет ни на трёх планетах Гомбара, ни в ста мирах Терры, ни в одной из галактических систем, включая ещё не открытые. Её просто не может быть, поскольку мыслящим существам нужен результат. Кто в здравом уме станет тратить время — не считая умственных и физических сил — на игру, с которой нельзя покончить к удовлетворению всех присутствующих и себя лично. Да никто!
Никто?
«…И когда последний шаг будет завершён, завершатся и предначертания Создателя, и в тот же день, в тот же час, в ту же самую минуту Вселенная взорвётся и исчезнет…»
Тейлор вскочил и начал шагать по камере из угла в угол, как тигр в клетке; его холодные глаза оставались бесстрастными.
Чиновник являл миру огромное брюхо, круглые свиные глазки и намертво приклеенную елейную улыбку. Более всего он походил на шпрехшталмейстера, готовящегося объявить гвоздь программы.
— А! — сказал он, бросив быстрый взгляд на книгу. — Я вижу, вы ознакомились с нашими играми?
— Немного.
— Надеюсь, ни одна вам не подошла?
— Надеетесь? — Тейлор воззрился на него с некоторым любопытством. — Почему?
— Состязание по правилам чужого мира явилось бы желательной освежающей переменой. Совершенно новая игра — это же бездна новых возможностей! Конечно, — поспешно добавил он, — если её правила будут понятны зрителям и ваша победа не окажется слишком скорой.
— Что ж, пожалуй, — задумчиво сказал Тейлор. — Признаюсь, мне самому приятнее иметь дело с чем-нибудь знакомым.
— Превосходно! Просто великолепно! — поощрил его чиновник. — Значит, террианская игра?
— Совершенно верно.
— Существуют определённые ограничения.
— Какие же?
— Был у нас осуждённый, пожелавший состязаться в ловле солнечных зайчиков. Это, как вы понимаете, сущая бессмыслица! Вы имеете право лишь на такую игру, которая содержит реальную основу, причём результат не должен вызывать сомнений.
— Понятно.
— Кроме того, нельзя выбрать игру, требующую сложного и дорогостоящего оборудования. Все аксессуары должны укладываться в разумные пределы.
— Это всё?
— Ах да, правила игры! Они не должны предполагать разных толкований. Во время матча арбитр не допустит никаких отклонений, изменений и дополнений.
— Кто должен оценить мой выбор?
— Это сделаю я.
— Прекрасно. Я предлагаю… — Тейлор детально объяснил процедуру, затем попросил перо, бумагу и набросал грубый чертёж. Когда он закончил, чиновник аккуратно сложил рисунок и спрятал его в карман.
— Странная игра, — вынужден был признать он. — Вы меня даже несколько разочаровали. Слишком уж всё просто. Вы уверены, что продержитесь хотя бы день?
— Надеюсь.
— Два дня?
— Если повезёт.
— Без везения тут и впрямь не обойтись. — Он ненадолго задумался, потом покачал головой. — Да, обидно. Я мечтал о чём-нибудь наподобие алезика, только ещё хитроумнее. Публика получила бы удовольствие, а вы — несколько лишних дней жизни. А если бы удалось побить рекорд… ах, какое бы воцарилось ликование!
— В самом деле?
— Ну конечно. От чужака все ожидают чего-то необычного.
— Это я и предлагаю, не так ли?
— Ну да, ну да, — чиновник всё ещё был слегка расстроен. — В конце концов это ваша жизнь и ваша борьба.
— Когда настанет конец, мне некого будет винить, кроме себя, не так ли?
— Согласен с вами. Игра начнётся завтра, ровно в полдень, и с этого момента всё будет зависеть только от вас.
Он удалился, и, когда его тяжёлые шаги стихли, тут же появился старший надзиратель.
— Что? — выдохнул он. — Что ты выбрал?
— Я? Арки-маларки.
— О! Что это такое?
— Террианская игра.
— Класс! — тюремщик потёр руки. — Разрешение, конечно, получено?
— Разумеется.
— Значит, ты готов сражаться за лишние дни жизни! Только постарайся избежать ловушки.
— Какой?
— Твой партнёр начнёт игру с установкой на быструю и убедительную победу, так положено. Но если он решит, что выиграть не сможет, то станет играть на поражение. Причём определить, в какой момент он сменит тактику, совершенно невозможно. На эту удочку попалась куча народу, и конец наступал раньше, чем преступник успевал хоть что-нибудь сообразить.
— Но соблюдать правила мой противник обязан?
— Несомненно, иначе игра превратится в балаган. Ни ему, ни тебе не позволено нарушать оговорённые правила.
— Что ж, меня это устраивает.
Откуда-то издали вдруг донёсся тонкий, пронзительный вой, смахивающий на вопль кота, свалившегося на кактус. За ним последовало шарканье множества ног, что-то тяжёлое глухо ударилось об пол, и немного погодя этот предмет с пыхтением поволокли. Где-то со скрипом отворилась и захлопнулась дверь.