— Нет, — ответил Кирк. — Я не знаю, кто вы. Все, что я знаю, — это то, что вы не женщина. Вы разрушитель.
— Довольно, — сказала она. В ее руке появился фазер. Она направила его на Кирка. — Отдай мне жезл.
Она протянула другую руку ладонью вверх.
— Жезл. Дай его мне.
Он пожал плечами и протянул ей жезл, но когда она уже почти взяла его, Кирк бросил от об пол. Сильвия закричала, увидев, что кристалл разбился. Ослепительный красный свет залил коридор кроваво-алым. Потом изменился на ярко-желтый, солнечный. Потом стал мертвенно-белым — лунным. Когда он погас, Кирк стоял на каменистом холме. Вокруг него расстилался унылый пейзаж Пириса-7, такой, каким он увидел его впервые. Только туман исчез.
Мигая, Мак-Кой спросил:
— Что произошло, Джим?
— Потребуется время, чтобы все объяснить, Боунс, — сказал ему Кирк.
Скотти, придя в себя, обратился к Зулу:
— Все исчезло.
— Не совсем, — поправил Спок.
На куске камня перед ними лежали два миниатюрные существа, бескостных, — просто два кусочка желе, просвечивающие, как тельца медуз. Одно из них едва шевелилось. Второе подергивалось, подпрыгивало и тонко пищало.
— Познакомьтесь с Коробом и Сильвией в их истинной форме, — сказал Кирк. — Их человеческие тела, как и замок и все остальное, были миражом. Только хрустальный шар жезла давал им силу производить впечатление реальности.
Обычно безучастное лицо Спока выражало восхищенное удивление.
— Форма жизни, совершенно чужая в нашей Галактике. Если бы удалось изучить и сохранить их…
Попискивающее существо обняло прозрачными отростками неподвижное теперь тело своего компаньона. Вскоре и оно опало рядом с ним, его писк замер.
— Слишком поздно, — сказал Мак-Кой. — Они мертвы.
Он вздохнул.
Иллюзия и реальность… Иногда я удивляюсь — научимся ли мы, люди, видеть разницу.
Волк в овчарне
Robert Bloch. «Wolf in the Fold», 1967.
На планете Аргелиус похвалялись, что у них лучшие «Горы Венеры» в Галактике. А самым популярным заведением среди космолетчиков было кафе, в котором исполняла танец живота несравненная свежая и экзотическая Кара. Приятные молодые женщины, скрашивавшие мужские компании за столиками этого кафе, были привычной, хоть и по-прежнему приятной картиной для Кирка и Мак-Коя. Но — блистательной новинкой для Скотти. Он сел с ними за столик, оглядываясь по сторонам в совершенном блаженстве. Потом его глаза остановились на Каре, которая с естественной грацией кружилась на танцплощадке, золотая прозрачная юбка обвилась вокруг ее ног.
Сияя, Скотти некстати заметил:
— Мне нравится Аргелиус.
— Что здесь может не нравиться… — подтвердил Кирк.
— А ты правду сказал, что эти женщины, эти красавицы… ну, то есть, все Это…
— Аргелианцы высоко ценят наслаждение, — сказал Кирк.
Мак-Кой рассмеялся.
— Вот уж действительно мягко сказано! Это общество абсолютных гедонистов.
— Нравится Кара, Скотти? — спросил Кирк.
Скотти издал лишь короткое «Ага!», на что Кирк сказал:
— Хорошо. Я пригласил ее присоединиться к нам. Мне показалось, тебе будет приятно с ней познакомиться.
— Вот это капитан, я понимаю! — воскликнул Скотти. — Всегда думает о своей команде.
— Ты совсем не пьешь, Джим, — заметил Мак-Кой. — Немного полиэфиров в этом местном экстракте хорошо для души. Не говоря уж о теле.
— Думаю, немного расслабиться не помешает, — Кирк отхлебнул из стакана.
Скотти, глядя на Кару, сказал:
— Видел бы нас сейчас мистер Спок.
Мак-Кой хмыкнул.
— Он бы разве что сказал, что его «впечатляет» красочность народных костюмов присутствующих.
Кара закончила танец пируэтом, ее руки закрывали глаза в незабываемо соблазнительном жесте притворной скромности. Тьма кафе озарилась мерцающими огоньками, будто кто-то выпустил горсть крупных светлячков. Скотти в энтузиазме хлопнул по столу.
С удовольствием глядя на него, Кирк сказал:
— Это аргелианский обычай — выражать одобрение мягко, огоньками.
— Вы указываете старому кабацкому гуляке из Глазго, как хлопать, капитан? — сказал Скотти. Затем все трое встали. Кара приближалась к ним. Когда она подошла, Кирк отметил одного молодого человека у стойки бара. Он отодвинул в сторону свою выпивку, и лицо его потемнело от гнева. Гнев стал еще более заметным, когда Скотти посадил девушку рядом с собой. Неожиданно этот хмурый схватил свой стакан, залпом осушил его и вышел из кафе прочь. Пожилой аккомпаниатор танцовщицы тоже не был рад ее теплой улыбке, адресованной Скотти. Отложив свой похожий на флейту инструмент, он отвернулся от их столика.