Огромное войско компактной массой четко двигалось под бой барабанов. Их были тысячи… А навстречу им в отчаянной надежде спасти свое стадо скакала сотня ковбоев-хокасов.
Ничего этого Алекс не видел. Подгоняя своего пони сквозь клубы пыли, он и не мог видеть, как стадо тараном ударило по индейской армии.
Когда на сцене появились хокасы, остатки индейцев — те, кто не был втоптан в землю, — оказались рассеяны по всей видимой части прерии. Вряд ли они теперь когда-нибудь остановятся, подумал Слик.
— За ними, парни! — закричал он. — Вперед!
Хокасы пустили пони в галоп. Только немногие слисси, воинственно свистя, пытались сопротивляться, но дело было сделано — разгром был полный. И плюшевые медвежата весело и споро добивали врага.
Вскоре к Слику подъехал Текс, ведя на аркане дюжего упирающегося индейца.
— Похоже, я поймал их вождя, Слик, — доложил Текс.
— Точно! Черт побери! — Городской шулер радостно закивал. — У него раскраска вождя. С таким заложником можно и переговоры начать, а? Теперь индейцы нас не тронут. А переговариваться будем, пока он не помрет от старости…
В сущности, Каньон Галч вполне можно было включить в военные учебники в один ряд с Каннами, Ватерлоо и Кофистгангом. Победа была полная и окончательная.
Медленно и в молчании хокасы собрались вокруг до сих пор не протрезвевшего Алекса. В их глазах светился прежний, почти благоговейный страх.
— Он это сделал, — прошептал Монти. — Он с самого начала хотел это сделать, он знал, как остановить индейцев!
— Он заставил их наглотаться пыли! — торжественно поправил Слик.
— Наглотаться пыли, — согласился Монти. — И он сделал это один! Джентльмены! — возгласил он. — Мы должны больше доверять… э-э-э… людям…
Закрыв глаза, Алекс качался в седле. Он смутно припоминал, как обратил стадо длиннорогих в паническое бегство, и в результате хокасы потеряли весь свой скот. А вместе с ним — и уже окончательно — веру в человека. Если его повесят, подумал Алекс угрюмо, это будет заслуженно.
Он открыл глаза. Прямо перед ним сияло восхищенное лицо Слика.
— Ты спас нас, — сказал маленький хокас.
Он отцепил с груди Алекса шерифскую звезду, потом с серьезным видом протянул ему свой дерринджер и колоду карт.
— Ты нас спас, человек! Отныне ты — городской шулер Каньона Галч!
Алекс мигнул. Он оглянулся и увидел собравшихся хокасов, мертвых и пленных слисси посреди истоптанной прерии. Мать пресвятая Богородица!!! Они победили!!!
Уж теперь-то он доберется до «Дракона». С помощью людей хокасы заключат мир со своими извечными врагами. Ну а он — младший лейтенант Александр Джонс — теперь просто герой!
— Я вас спас? — пробормотал он. Язык у него все еще заплетался. — Ну да, конечно. Правда, с моей стороны это очень мило? — Он сделал толпе ручкой. — Нет, нет! Не стоит благодарности… Это не я… То есть, положение обязывает, я хотел сказать, и тому подобное…
Неожиданно почувствовав сильную боль в затекших ногах, он громко застонал.
— Пойду-ка я в город пешком, а то я, наверное, целую неделю теперь не смогу сидеть.
Спаситель Каньона Галч слез с пони; при этом его нога выскользнула из стремени и он во весь рост растянулся на земле.
— Знаете, — пробормотал в толпе какой-то хокас, — может, именно так люди и слезают с лошадей, а? Может, стоит нам…
Цель высшая моя — чтоб наказанье преступленью стало равным[38]
Познакомились мы на деловой почве. Фирме Майклса, которая решила открыть свой филиал на окраине Ивенстоуна, стало известно, что в моем владении находится самый многообещающий земельный участок. Они предложили мне за него большие деньги, но я заупрямился; они увеличили сумму — я не сдавался. Тогда меня посетил сам босс. Он оказался несколько иным, чем мне представлялось. Настроен он был воинственно, но вел себя настолько корректно, что это не оскорбляло, а манеры его были так изысканны, что почти не замечались пробелы в образовании. Этот свой недостаток он весьма успешно изживал, посещая вечернюю школу, публичные лекции и поглощая уйму книг.
Не прерывая беседы, мы с ним отправились промочить горло. Он привел меня в какой-то бар совершенно не в стиле Чикаго: тихий, скромно обставленный, без музыкального автомата, без телевизора, только полка с книгами да несколько шахматных досок. И никаких подонков и жуликов, которыми обычно кишат подобные заведения. Кроме нас, в баре было еще с полдюжины посетителей: какой-то пожилой мужчина с лицом и осанкой профессора, группа людей, со знанием дела споривших на политические темы, юноша, обсуждавший с барменом вопрос о том, чье творчество оригинальнее — Бартока или Шенберга. Нам с Майклсом достался столик в углу и датское пиво.