Глава 6
Заросли диких роз вились густой, плотной стеной; огибали тесные, узкие тропинки, отступая лишь от подножий бледных, мраморных статуй. Пахло душистой, летней травой; распустившимися цветами и недозрелыми, зелеными грушами. Тихо журчал небольшой водопад; на главной площади весело звенели фонтаны; в тысячах брызг переливались маленькие блестящие солнца: отражения жаркого, большого собрата, висящего над плодородной, богатой землей - зеленой равниной без конца и края. Имя которой было - Атлантида. Великое, могущественное государство, не знавшее себе равных на тысячи стадиев* вокруг. Подчинившее себе всех соседей, возвысившееся, чтобы никогда более не падать; ставшее изумительным оазисом на месте сухой, бесконечной пустыни. Десять архонтов правило этим молодым, едва явившимся на свет островом; десять атлантов денно и нощно стояли на страже своего народа. Каждый из них царствовал в своем наделе; старший из них властвовал над всеми другими, но не было промеж них никогда распрей и войн: жили они согласно заветам отцов, в мире и уважении. * * * Пекло. Палящий зной заставил горожан скрыться в тенистых беседках, укрытых от всевидящего солнца; чуть приумолкли звонкие ручьи, и даже птицы предпочли в этот час скрыться в зеленых рощах. В величественном дворце, гордо устремившем свои высокие башни в ярко-голубое безоблачное небо, в белом, холодном мраморном зале, стены которого поддерживали статуи Матери, собрались десять братьев. Сидевший во главе длинного, крепкого дубового стола Эвмел вел спокойную, уверенную речь. - Братья мои! Еще никогда мы не были так могущественны и сильны, как сейчас. Наши урожаи обильны; земли богаты, а народ атлантов не ведает горестей! У нас почти не осталось недругов; все, кто мог сражаться, предпочли склонить голову перед величием нашего государства. Он помолчал. Девять светловолосых, голубоглазых архонтов в полной тишине ждали, что скажет их правитель. Эвмел возвысил голос: - Но мы должны быть готовы к новой войне: движется к нам смута. Непокорный сосед наш, Афины, не желает подчиняться нашим порядкам; он собирает воинов своих, жаждет отправить их на верную смерть. Да будет так: введем же наши колесницы в акрополь первыми! Тартес, самый младший из присутствующих, беспокойно шевельнулся. Еще несколько архонтов переглянулись. - Известно мне, братья мои, - продолжил владетель, - что многие из вас имеют в женах афинских дочерей. Решим же дело не по сердцу, а по разуму! Поднялся сероглазый Гадер: - Эвмел, - мягко сказал он, - не напрасна ли тревога твоя? Не лгут ли длинные языки доносчиков? Слыхал я, что афиняне войска свои собирают лишь для празднества: ждут они нарождения новой луны, чтобы воздать почести старым богам. Тонкая морщинка легла над переносицей атланта. Легла и тут же разгладилась. Эвмел улыбнулся. - Что думают остальные братья? - вопросил он. Еще несколько поддержало Гадера: все они имели в женах дочерей чуждой крови. Остальные встали на сторону владетеля. Прелестная русоволосая девушка в хитоне цвета чистого неба, скрепленном серебряной застежкой, обошла архонтов с чашей. Зазвенели камни, брошенные на медное дно; чаша была поставлена пред владыкой. - Пять белых и четыре черных, - провозгласил он. - Семь лун для сбора колесниц; поручаю это нашему брату Гадеру. Архонт, к которому обратился царствующий, слегка нахмурился, но промолчал. Братья чинно склонили головы, и по одному начали расходиться. * * * Когда зал опустел, атлант подошел к окну. Полуденная жара сменилась вечерней прохладой; солнце стремительно катилось к земле; облака вдали загорелись розовым светом. Расправив плечи, он долго смотрел на чудный зеленый ковер у подножия холма, поднимающего высоко над равниной дворец; на далекие морские врата, преграждавшие путь торговым кораблям; на высокие, в пару десятков плетров*, водопады, льющихся из рук двух огромных мраморных изваяний Матери. В широкие, из крепкой белой сосны, двери, кто-то торопливо постучал: медным, глухим молоточком. Эвмел поднял бровь - кому это вздумалось так поздно нарушить его покой? - но все же взял с приземистой тумбы небольшой колокольчик. Размашистыми шагами в зал вошел Тартес. Низко склонился, прижав правую руку к сердцу. - Брат, - волнуясь, сказал он атланту. - Я хотел бы представить свою нареченную. Я прошу тебя скрепить наши узы. Удостоишь ли ты меня такой чести, брат? Эвмел чуть не засмеялся. Самозабвенный, восторженный Тартес был самым юным из них и самым горячим. Атлант любил своего брата, и даже то, что сегодня Тарт выбрал черный камень, нисколько не изменило отношения правителя к нему. - Так в чем же дело? - лукаво усмехнулся он. - Веди же сюда свою возлюбленную, и поскорее. Тартес запнулся и покраснел. - Она не совсем из наших краев, - признался он. Эвмел нахмурился. - Афинянка? Тартес смутился, лицо его стало розовым, а затем и красным. - Только по матери; отец её - атлант в третьем роду. Видя недовольство брата, он поспешно добавил: - Она умна и прекрасна; она понравится тебе непременно! - Ну что же, - все еще хмурясь, сказал владетель. - Зови свою... нареченную. Тарт ловко поймал колокольчик. Дверь медленно распахнулась, впуская в белый, пронизанный вечерним солнцем, зал девушку. По нежным, загорелым плечам струились черные, мягкие, локоны. В темно-голубых глазах, обрамленных длинными, бархатными ресницами, навеки поселилось предгрозовое небо. Тонкие, правильные черты лица точно были вылеплены из алебастра. Свет вечерней зари мягко трепетал в волосах Эврифеи, окутывая хрупкую фигуру призрачным сиянием. Эвмел отвел взгляд, чувствуя, как в его сердце вкрадывается непонятное чувство. - Эврифея, дочь Халара, - в легком поклоне склонилась девушка. Дочь Халара! Злость, раздражение, гнев разом охватили владетеля: красота невесты брата тут же померкла в его глазах. Неужели Тартес не понимает, что Халар для Эвмела всегда останется пришлым чужаком, все время к тому же путающимся с афинянами - их первыми и вечными врагами? - Известно ли твоей будущей супруге о нашем решении? - обратился он к Тартесу, не скрывая своего недовольства. - Да, мудрейший, - переходя на почтительное обращение, - ответил архонт. - Я сообщил ей сразу после совета. - Что ты скажешь на это... дитя Халара? Эврифея подняла ясные глаза; взглянула прямо, нисколько не смущаясь. - О великий, - прижала руку к сердцу, показывая честность своих слов. - Я всей душой буду молиться Матери за земли, давшие приют моим праотцам. Тартес стоял, спрятав дрожащие руки за спину; его возлюбленная не выказывала никакого волнения. Эвмел задумчиво смотрел на обоих. Как знать, может, и сам изгнанник немного вразумится, если он примет под свой присмотр одну из его рода? - Хорошо... - медленно произнес он. - Хорошо... Но церемония совершится только после того, как придет весть о победе над Афинами. Краска вмиг слыхнула с лица Тарта; девушка вздрогнула. Стараясь не показывать своего расстройства решением великого, молодые люди, соблюдая все приличия, поспешили удалиться. Когда дверь закрылась, Эвмел еще долго и задумчиво смотрел вслед ушедшим.
1 стадий - единица измерения в Древней Греции, равная 178 метрам1 плетр - единица измерения в Древней Греции, равная 31 метру