дить опаленные волосы; убедившись в напрасности своих действий, он с досадой бросил это бесполезное занятие. Мор тяжело дышал рядом: короткая схватка почти лишила его сил. За несколько десятилетий мой названый брат так и не смог хотя бы немного приблизиться к нашей физической форме. Иногда мне казалось, что серп словно высасывает из него жизнь, вместо того, чтобы дарить её: недаром после каждой битвы Мор выглядел таким выжатым и обессиленным. Вспомнилось, как Глад однажды сильно поссорился с Бранью: уж очень последний был уверен, что Мор лишний в нашей команде. Сейчас, когда старший пропал, как бы не пришлось мне воевать с красным по этому же поводу. Брань наконец отвлекся на Велиала. - Я надеюсь, ты найдешь пару серьезных оправданий, перед тем, как я вытряхну тебя из шкурки? - почти весело спросил он, пристраивая меч в ножны. - А я надеюсь, ты очень расстроишься, узнав, что не сможешь выйти отсюда без меня? - тихо засмеялся в ответ демон. Красный побагровел. - Я вас обманул, - улыбнулся Падший. - Меня никто не присылал. Совет вообще не в курсе происходящего. - Советую тебе побыстрее объясниться, - процедил сквозь зубы всадник. Темный вздохнул: - А что тут объяснять? Лилит, супруга нашего князька, рвется к власти. Она думает, что если уговорит Асмодея собрать войско, чтобы сразиться со Светлыми, то весь мир будет у ее ног. Ночная забывает о Равновесии - если Колыбель будет уничтожена, погибнет и Темная Сторона. Я, в отличие от многих, не желаю этой войны. А чтобы не допустить очередного Апокалипсиса, придется помочь вам вытащить вашего этого... Глада. Мысленно я хмыкнула. Брань тоже принял эту новость скептически: - Что-то слишком благородные у тебя порывы. Велиал усмехнулся: - А кто говорит о благородстве? Услуга за услугу. Я вас проведу к Гладу, а вы отдадите мне Иглу. - Иглу? - переспросила я. - Иглу, - подтвердил демон. - Артефакт, который хранится у вашего товарища. Брань выдохнул: - Если он находится у Глада, как мы тебе его отдадим? - Мы подпишем с тобой договор. Стандартный такой договор, заверенный кровью - на тот случай, если спасенный вдруг не захочет платить за свое чудесное вызволение из плена Крылатых. В наступившей тишине было слышно собственное дыхание. Брань посмотрел на меня; я ответила легким пожатием плеч: мол, ты теперь главный, тебе решение и принимать. Несмотря на мое молчаливое согласие, брат не торопился отвечать. Он беспокойно обернулся назад, точно там кто-то мог помог помочь ему, нервно переплел пальцы. По лицу демона было заметно, что Падший начал терять терпение: Неожиданно для себя я сказала: - Мы согласны. Всадник изумленно поднял голову: негодование, недовольство и упрек отразились на его лице одновременно. Я протянула вперед руку и добавила: - Только договор будешь заключать со мной. * * * Как бы не спорил Брань, победа на этот раз осталась за мной. Перед тем, как переместить нас, Велиал вручил каждому браслет из мелких изумрудов, алмазов, черных агатов и неизвестного мне происхождения красных камней, которые выглядели неприглядно даже по сравнению с невзрачным агатом серых и коричневых тонов. - Это поможет вам на семь дней избежать влияния Темной и Светлой Стороны, - объяснил он. - А что потом? - спросил Мор, разглядывая причудливо искрящееся плетение. - А потом, если не выберетесь в мир смертных, вы умрете, - спокойно сказал Падший. - Браслет не защищает: он накапливает в себе, а снять его можно только вне Колыбели и Воронки. Не успеете - он отдаст вам все, что собрал по дороге. Брань натянул украшение; оно тут же плотным кольцом сомкнулось вокруг запястья. - Ты тоже не забывай о подписанном договоре, - хмуро заметил всадник. Велиал вежливо наклонил голову: мол, помню, даже не сомневайся. * * * Мы стояли между двумя отвесными скалами, на узкой полоске берега темной, теряющейся вдали ленты реки Ахерон. Холодная, прозрачная вода казалась неподвижной; в её глубине можно было разглядеть скользкие, крупные камни, зарытые наполовину в илистое дно. Пахло сыростью. Уткнувшись деревянным носом в берег, едва заметно покачивалась на воде небольшая лодка. В ней, спиной к нам, сидел старик, одетый в рубище; длинный балахон был сплошь покрыт дырами до самых пят. Велиал подошел, положил руку на плечо перевозчика. - Харон, - негромко окликнул он, - нам нужно наверх. - И протянул гребцу три, тихо звякнувшие в ладони, серебряные монеты. Харон медленно, не торопясь, обернулся. - Живые? - без интереса спросил он. - За живых я обычно беру другую плату; но за этих не возьму ничего. Падший напрягся; он не ожидал такого ответа. - Ты не повезешь... их? - голос его замешкался в самом конце. Старик поднялся, выпрямился в полный рост; откинул величественным жестом назад капюшон. Я вздрогнула. В темных провалах глазниц блеснули два металлических кружка: два медных, позеленевших от времени обола* заменяли глаза перевозчику. - Похоть, - сказал он негромко, - зависть и гордыня. Один из вас предал других мыслями и делом. Вы грешны более, чем иные мертвые. Я перевезу вас даром. - Что ты такое говоришь, старик? - Брань шагнул вперед; голыши под его ногой, жалобно зашуршав, вошли с головой в податливый, мокрый песок. - Кто это из нас предатель? Даже не поворачиваясь, я почувствовала, как съежился от испуга Мор. Харон, не отвечая, осторожно, точно боясь помять одежду, присел обратно; Велиал жестом показал Брани, чтобы он замолчал. - Скорее в лодку, пока он не передумал, - вполголоса произнес он. - Потом будете выяснять отношения. * * * Лодка плыла ни быстро, ни медленно, однако ущелье, в котором мы очутились после перемещения, очень скоро оказалось позади. Харон, не торопясь, отталкивался от дна длинным шестом; каждое его движение было пронизано спокойствием и медлительностью. - Как ты думаешь, про похоть, зависть и гордыню - это он про одного и того же сказал? - вдруг шепотом спросил Брань. - Не знаю, - я покосилась на Мора. Неужели это он предал нас? Хотя при таком раскладе можно подозревать и второго брата. Хотела добавить, что даже я могу оказаться «не той», но не стала. Брань тоже больше ничего не спрашивал; молча смотрел на скользящую речную гладь. Если Харон говорил про троих, то зависть все же больше подходит Мору: уж очень он старательно перенимает все повадки старших братьев. Остаётся похоть и гордыня... Особого влечения к мужскому полу я за собой не замечаю, значит, последнее мне, а похоть - Брани?.. Кровь отчего-то ударила в голову; я покраснела. Хорошо, что всадники не умеют читать мысли друг друга... Или все наоборот? А если все три греха - от одного из нас? Но нет, перевозчик ясно сказал: «грешны». Но, опять же: «один из вас»... Мысли мои начали путаться. Кто же всё-таки изменник? Мор или Брань? А ведь кто-то из них наверняка сейчас решает, насколько можно доверять другим. О Создатель, мы вцепимся друг другу в глотки раньше, чем доберемся до Глада. обол - древнегреческая монета