облизости от которых находились и боевые квадриги*, было далеко: требовалось пересечь два канала. Стоя на пароме, Эвмел рассеянно смотрел по сторонам. Работа шла полным ходом: люди трудились не покладая рук, собирая урожай дважды в год; почвы орошались без устали, воды текли, как положено, разделяясь на три потока: в сады, на поля и к купальням. Перейдя по узкому опущенному мосту, он, наконец, добрался до ипподромов. К его удивлению, все конюшни были пусты; что до колесниц, то из боевых квадриг ни одной не было на месте. Правитель нахмурился. Неприятное смятение охватило его сердце; он поспешил вернуться к причалу. Навстречу ему с довольной улыбкой на лице спешил брат. - Гадер? - царственным кивком поздоровался владетель. - О мудрейший! - поклонился архонт. - Подготовка идет полным ходом. Я решил объездить квадриги в открытом поле: так проще обнаружить всевозможные недостатки. Там же работают наши лучшие кузнецы. Вздохнув с облегчением, Эвмел похвалил его за усердие и сразу же отпустил, решив про себя, что проверять лично труды брата не имеет смысла. Поездка на пристань требовала его присутствия и так же не терпела отлагательств. ...Морскими воротами владетель остался удовлетворен: в порту кипела своя, шумная и крикливая жизнь, стоял шум и гам; но, несмотря на царившую неразбериху и снующих везде купцов, местных жителей, рьяно торгующихся на рынках и перекрывших собой все ходы, часть триер уже была спущена на воду. Солнце выползло из зенита и покатилось к горизонту, когда изрядно уставший, но достаточно ублаготворенный Эвмел вернулся во дворец. После небольшого полуденного пиршества он отправился в небольшую прогулку, но не к храму Посейдона, как того можно было ожидать от правителя перед начинающейся войной, а к святилищу Клейто. Алебастровые статуи прекрасной женщины, поднявшейся до богини, встретили его у входа своими лучезарными улыбками. Поклонившись и бросив щепотку фимиама в особую чашу, владетель вошел внутрь. Богатое убранство, поразившее бы воображение любого посетителя, оставило его равнодушным: он прошел в самую глубь помещения, к небольшой, полукруглой отгороженной комнате. Внутри находился алтарь, рядом с которым били два целебных ключа. Тут же находился небольшой сосуд для омовения. Повторив ритуал, совершенный у входа, Эвмел погладил алтарь сбоку, а затем будто толкнул его от себя. Снизу тут же выехал небольшой ящичек, в котором покоилась маленькая шкатулка из аврихалька - металла, ценившегося на всем континенте дороже золота. Щелкнув замками, атлант открыл ларчик и поставил его прямо на алтарь. Его взору предстал старый механизм, отдаленно напоминавший часы: круглый циферблат, поделенный точно пополам; правая сторона из черного камня, левая - из белого. Посередине возвышалась небольшая красная ножка, на которой покоилась единственная серебряная стрелка, больше напоминающая длинную, тонкую иглу без ушка. На самих «часах» не было ни одной цифры: только четкие, ровные деления, все одинакового размера - на черной половине белого цвета, на белой стороне - темные, как уголь. Сейчас стрелка, слегка подрагивая, была отклонена на два деления вправо. * * * Три дня назад все было не так. Три дня назад Эвмел выходил из святилища Матери с очевидной мыслью исправить случившееся. Тогда серебряный конец так же дрожал на той половине, что была изящно выполнена из черного хрусталя, но отклонение стрелки от середины казалось таким незначительным, таким невероятным. «Вот оно!» - ликовала душа владетеля. Каждую неделю он навещал эти святейшие покои, где стояла усыпальница прекраснейшей из всех женщин, чтобы взглянуть на Вечный Орес, как завещал ему отец. И каждую неделю все было неизменным. Он мог бы переворачивать шкатулку, трясти её, бросать об пол - тонкий, в десяток волос, указатель лежал неподвижно, четко разделяя молочно-белый, полупрозрачный алунит* и темный морион*. Три дня назад все изменилось. Он так долго ждал этого момента - уж слишком все спокойно и ровно шло на землях атлантов, уж слишком просто и легко давались победы над призрачными врагами, без особого труда отдавались ключи и открывались врата. Плодоносная почва делала жизнь беззаботной и незатейливой, ручьи поили всех нуждающихся, размножившийся бесчисленно скот кормил горожан. Увы, проницательный Эвмел видел обратную сторону этой бесхитростности. Любое государство, шедшее по пути расцвета и достигшее неизмеримого величия, рано или поздно порождало свою погибель, и Атлантиду, великолепную, удивительную страну, созданную и живущую по вышней воле, ожидала та же неминуемая участь. Но настороженный пастырь оберегал её, следуя наставлениям своего отца, и потому только царство атлантов цвело и радовалось своему цвету, блистая сильнее и ярче день ото дня. Однако не все были счастливы и не все были довольны растущей силой: находились и те, что считали правление Эвмела никчемным. Новых завоеваний не было, угроз со стороны чужаков не наблюдалось, а управлять государством дело нехитрое, так думали изменники. Неплохо было бы перестроить нынешнее устройство на свежий лад, согнать десятерых правителей с их ржавеющих тронов, а власть подарить простому народу. И простые атланты смелели, и уже не так низко кланялись своим царям, подарившим им покой и благоденствие, и горчило вино, и потихоньку закипала кровь в сердцах молодых и ретивых. Но шаткое Равновесие не двигалось, и ничего нельзя было поделать, пока Орес молчал - непомерно велик риск, чересчур много судеб покоится на бессменных Весах. Но наконец стрелка двинулась навстречу мгле - и этого было достаточно, чтобы начать действовать; потому-то и был созван совет братьев, и потому непокорные афиняне должны будут преклонить перед уроженцами острова свои гордые головы. Нет лучшего средства напомнить людям о том, кому они обязаны своим благополучием, чем война. И сегодня пастырь вернулся в храм, чтобы с чувством исполненного долга вновь взглянуть на никому, кроме него, не известный механизм. Но увиденное потрясло его и лишило былой сдержанности: вместо того, чтобы вернуться на прежнее место, стрелка сдвинулась дальше. О чем кричал ему Орес, заставляя серебро трепетать и колебаться на стороне зла? Неужто правитель был неправ, поднимая свое войско и внушая ему гордость за земли, породившие его? Неужто решение его неверно? Эвмел дрожащими пальцами коснулся гладкой черной прозрачной поверхности. За одну его ошибку заплатят тысячи. Нет, не может быть, сказал он себе. Всё дело лишь в том, что война еще не началась; следует подождать немного, и Орес сменит гнев на милость. «Владетель мудр и уверен в своих словах; решение его твердо, ибо мысли владыки произрастают из забот о родине. Трудись на благо атлантов, старший сын мой, а сердце укажет путь; и поможет тебе в делах твоих Орес, страж мира и света». Да, отец прав, всегда был прав: ему не следует отступать от назначенного. Правитель мягко защелкнул замки и поставил ларец в укрытие. Пара легких касаний, и тайник скрылся с посторонних глаз. Да будет так. Крупными, решительными шагами Эвмел направился к выходу. Солнце уже давно уронило тяжелое тело по правую сторону гор; последние сумерки пресытились ароматом благородного лавра и благоуханием местных цветов. Ночные насекомые наполнили стрекотом сад при помещениях храма. Владыка не заметил, как из-под сени высокой колонны с изображением Клейто выскользнула осторожная тень. триера - военный корабльквадрига - двухколесная колесница с четверкой запряженных конейалунит - квасцовый камень, минерал, образующийся обычно под воздействием высоких температур, свойственных вулканическим извержениям или рядом с сульфидными месторождениямиморион - черный кварц, называемый иногда еще черным хрусталем