Эвмел молчал. Тем временем закат за окном сменил свое нежное, розовое платье на красный, кроваво-багровый плащ.
- Ты создал не Атлантиду, брат. Ты создал её тень.
Последние слова черным обвиняющим пятном растеклись по белоснежному мрамору. Вечерний полумрак жадно замер в ожидании ответа.
Эвмел медленно обернулся к архонту.
- Чего же ты хочешь, Тартес? Ты хочешь звонкого смеха? Пусть Эврифея понесет от тебя наследников, и тогда равнина не будет казаться вам такой одинокой. Здесь, в тишине и благодати, твои дети защищены от римских наемников и афинских соглядатаев. Никто не заберет твоего сына на чужую войну, никто не возьмет твою дочь в жены насильно. Я создал Атлантиду, но воскрешать её мы будем вместе. Или ты хочешь вернуться обратно? В Афины?
Тартес покраснел.
- Нет, но...
- Возвращайся к супруге, Тартес. И утешь её, как подобает настоящему мужу.
Щеки архонта пылали от отчаяния и гнева. Он поклонился и направился к выходу. Эвмелу показалось, что брат захлопнул двери за собой чуть громче обычного.
Сумерки сгустились и окутали равнину плотной пеленой. В потемневшем небе тлеющими углями догорали лучи почти закатившегося солнца.
Тартес был прав, хоть Эвмел и не хотел признаваться себе в этом. Тишина и покой были хороши только первые дни. К тому же какой из него правитель, если править некем?
Первые звезды блекло сверкнули на небосклоне. После слов Тарта даже звездный блеск казался ему яркой обманкой.
Он сотворил новую Атлантиду. Он сотворит и новых атлантов.
Статуя Посейдона, недалеко от главной площади, привычно вонзала трезубец в вечернее небо. Атлант усмехнулся. Теперь он здесь бог, так что стоит сменить грозного морского владыку на что-нибудь более подходящее.
***
Двумя днями ранее
Каменный мост, заключенный в объятия двух прозрачных водопадов, вел к пруду, заросшему ивняком. Здесь же они гуляли перед самым началом праздника по случаю сбора винограда.
Липы, как и тогда, еще не начали терять свои сердцевидные листочки. Колонны возле пруда по-прежнему были украшены ликами Клейто. Вот только странствующего певца с его протяжной, печальной музыкой рядом с ними не было.
Тартес задумчиво смотрел в неподвижную воду. Если бы архонт точно знал, что хотел сотворить Эвмел, пожалуй, он бы его остановил. Эти места больше не казались ему родными - напротив, мощеные улицы и узорчатые перила мостов вызывали невыносимую тоску. Пустота наполняла город мертвой тишиной. Вспомнилась пронзительная песня аэда:
Город молчит.
Умытый первым утренним дождем,
Не пробужденный солнечным лучом,
В осеннем поцелуе тихо спит.
Чувство непреходимого горя вгрызлось в грудь царя. Ему казалось, что он утратил все, и болью отозвалась в сердце мысль об исчезнувшем прошлом.
Эврифея сидела там, где когда-то, небрежно развалившись, решил расположиться на отдых со своей формингой странник Филасеос. По лицу девушки было видно, что она недавно плакала. В печальных глазах отражалась горечь потери.
- Помнишь яблоки? - вдруг спросила она. - Те, в Афинах?
Тартес молча кивнул. Ему не хотелось разрушать тишину воспоминаний.
- Почему? - сказала вслух Эврифея. - Зачем он это сделал? Зачем возвращать то, чего уже нет?
Тартес присел рядом и прижал возлюбленную к себе, осторожно гладя по волосам. Он не знал, как оправдать брата - да и нужно ли его оправдывать? Эвмел мудрее их, как знать, может быть, это они ошибаются и напрасно тратят время на слезы?
- Помнишь, ты спрашивал меня, зачем я приходила в Золотой дворец? - внезапно произнесла девушка.
Тартес напрягся, услышав это.
- Помню, - ответил он коротко. Ему не хотелось будоражить память еще и этим.
Супруга высвободилась из его объятий.
- Во дворец меня действительно отправил отец, - промолвила она, глядя твердо ему в глаза. - Но не за травами для тетки. Он хотел, чтобы я отнесла на кухню корзину с фруктами, на дне которой лежал флакон с ядом.
Тартес изумленно и яростно смотрел на жену.
- Тогда я отыскала яд и выбросила его, - медленно сказала Эврифея. - Не хотела, чтобы твоему брату навредили. Но правильно ли тогда я поступила? Что, если правитель - истинная причина всех наших бед? Что, если бы флакон попал в нужные руки? Может быть, Атлантида до сих пор жила бы старой жизнью? Может быть, этого ничего бы не случилось?
Ему захотелось ударить её.
- Ты мне солгала, - невидяще смотря на супругу, сжал кулаки Тартес. - Почему ты мне сразу ничего не сказала?
Вода в пруду едва качнулась от упавшего с ивы листа.
- Я не могла поступить иначе, - пробормотала девушка, сплетая и расплетая тонкие холодные пальцы. - Ты же понимаешь, что отца бы казнили?
Скрипнув зубами, архонт поднялся.
- Не хочу тебя видеть, - отчаяние в его голосе смешалось с бешенством. - Не теперь.
Эврифея, закусив губу, упрямо взирала на темную воду.
Глава 65. Легкая побед
Если с Воронкой все более-менее просто, то под Райским куполом есть чему удивляться. Например, тому, что лестница, забиравшая круто вверх, обрывается чашеобразной пропастью, на дне которой лежит Третий круг.
Чтобы попасть на Четвертый, мне нужно пересечь эту грандиозную яму, на противоположной стороне которой угадывается продолжение серебряных ступеней. По пути разнести в пух и прах всех бегущих в мою сторону Крылатых. И найти кого-нибудь Четвертого ранга, на тот случай, если на лестнице будет стоять тот же невидимый заслон - потому что в этом случае без Светлого путь дальше заказан.