Боб и Тони поднялись на крыльцо. Вторая ступенька была сломана, и Тони чуть не провалился. Чертыхнувшись, он пнул лежавшее на крыльце седло от велосипеда. Они переглянулись сквозь прорези масок.
– Назад дороги нет, – многозначительно произнёс Боб и постучал.
На соседней улице взлетела ракета, и оба мальчика вздрогнули, как от выстрела.
Старик открывал долго. Так долго, что бояться они перестали ещё до того, как щёлкнул замок и повернулась ручка.
– Сладость или гадость! – завопили мальчики в тёмный проём.
Дверь раскрылась. Псих Рашмор, как его называли за глаза, а кое-кто и в глаза, в растерянности уставился на ребят. И дети, и взрослые обходили его дом стороной уже бог весть сколько лет, а тут ряженые в Канун всех святых.
– Хрю! – взвизгнул Боб для пущего эффекта.
Старикан похлопал выцветшими больными глазами и вдруг спохватился.
– Да, да! – задвигался он. – Да, ребятки, сейчас, сей… Сюда, заходите… – он посторонился, пропуская мальчиков в дом. Боб и Тони с опаской шагнули через порог.
– Сейчас, сейчас… – забормотал старик, ковыляя вглубь дома. Его правая нога двигалась по кривой, чуть не задевая стену, а палка возюкала взад-вперёд по исцарапанному полу. Рваные тапки болтались на одетых в синие кальсоны тощих старческих ногах.
Рашмор исчез на кухне и загрохотал дверцами. Мальчики осмотрелись. В доме было холодно и будто бы даже холоднее, чем на улице. Хотелось поёжиться и завернуться в тёплый плед. Пахло подпорченной капустой и приторно-сладкими лекарствами. В коридоре, где они стояли, горела тусклая лампочка без плафона, стены были увешаны фотографиями в рамках, таких пыльных, что разглядеть что-то за стеклом не было никакой возможности. На проходе торчал стол с горой книг и журналов, с чашкой и потемневшим фарфоровым кофейником. Где-то захрипели и ударили часы. У дальней стены стрелой пронеслась и растаяла в темноте кошка.
В проёме двери застукала палка, показался старик Рашмор с тарелкой в руке.
– Нате, ребятки, нате, – проговорил, задыхаясь, он. – Больше ничего нету, – добавил старик виновато. На тарелке лежали несколько пыльных леденцов с прилипшей бумагой и ворсинками, две засохшие шоколадные печенюшки с малиновым джемом, давно превратившимся в прозрачно-красный каучук. Похоже было, будто всё это покупали ещё в честь первой высадки на луну.
Боб толкнул Тони локтём и громко хихикнул. Затем развернул мешок и подставил под руки хозяина. Старик наклонил тарелку, а Боб убрал мешок в сторону.
Леденцы и печенье посыпались на пол. От неожиданности старик вздрогнул и уронил тарелку следом. Тарелка разлетелась на тысячу осколков.
– Вот же… как… – бормотал старик, тяжело, с одышкой, нагибаясь. Мальчик стояли, не шевелясь. Трясущимися руками старикан Рашмор собрал не улетевшие далеко конфеты, с трудом распрямился и протянул горсть Бобу.
–Хрю! – неожиданно заорал тот и хлопнул старика по ладони. Леденцы брызнули ему в лицо, Рашмор отшатнулся и засеменил ногами, чтобы не упасть.
– Хрю-ю! – добавил Тони и, не найдя ничего лучшего, ударил ботинком по ножке столика. Ножка подломилась, с охромевшего столика лавиной посыпались на пол журналы, бомбой слетел старинный кофейник и разбился вдребезги. Старик оторопело, непонимающе смотрел на мальчиков, потом потемнел лицом и двинулся к ним, шаркая и грозно впечатывая трость в пол.
– Валим! – вскрикнул Боб. Они выскочили за дверь, ссыпались по крыльцу и помчались по дорожке. У забора Тони, не сбавляя ходу, пнул калитку, отчего та вылетела, кувыркаясь, на середину улицы.
Боб обернулся. Псих Рашмор трясся в дверном проёме, стуча палкой и посылая им вслед проклятия. Хохоча и держась друг за друга, они добежали до угла и там остановились перевести дух.
– Что он нам там кричал? – поинтересовался Боб. – Что-то вроде… «вставайте с нами»? «становитесь сыновьями»?
– «Ну и оставайтесь свиньями», по-моему, – чуть не задохнулся от смеха Тони. – Хрю!
– Ха! А ты знаешь, что слова одиноких стариков под Хэллоуин сбываются? Меня так тётка Джейн пугала, чтоб я её оставил в покое! О-о-о, у меня уже растут копыта! Ха-ха-ха! Хрю-ю-ю!
– Хрю-ю-ю!
Спотыкаясь и посмеиваясь, мальчики добрели до Мика, нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу под фонарём.
– Ну, наконец-то, – с облегчением произнёс он. – Чего так долго? Что там за шум был?
Тони и Боб переглянулись и снова покатились со смеху.
– Это был калиточный фейерверк! – едва выговорил Боб.
– А до этого конфетный! – подхватил Тони.