Ворота закрылись за мной с легким лязгом, и я вышел в бледный рассвет. Улица была еще влажная после поливальных машин; еще колеблющиеся большие листья платанов вдоль тротуара скрывали белеющее небо с желтыми просветами и оранжевыми отблесками. Я шел прогулочным шагом, с наслаждением изучая цемент тротуара, нанесенный широкими, свободными мазками, словно кистью, потом расширил обзор, включив туда серые тона дороги, фасады домов, стволы платанов в мраморных пятнах цвета ванили, листву, анисово-зеленую при свете зари, и кораллово-красный, темно-синий, канареечно-желтый и белый припаркованных автомобилей. Дойдя до одного из домов, я вставил ключ в замок, расположенный высоко в тяжелой деревянной двери, навалился всем телом, чтобы ее отворить, и вошел в узкую прихожую. Я чувствовал себя окрепшим: я обрел плотность, тело вновь ощутило свои формы и границы, снова заняло место в пространстве. Передо мной была выкрашенная в оливково-зеленый дверь вечно отсутствующего соседа; справа от меня лавандового цвета деревянная лестница, покрытая старым ковром, прибитым к ступеням маленькими латунными скобами, вела на антресоль, куда выходили двери принадлежащих мне помещений. Там я заколебался перед двумя дверями: та, что слева, была выкрашена в черный, та, что справа, — в пурпурно-красный. Но мое вновь окрепшее тело напоминало о своих потребностях, и, развернувшись, я вышел обратно на улицу в поисках открытого кафе. Неподалеку была небольшая площадь, обсаженная платанами; официант в черном жилете в золотую полоску расставлял на тротуаре круглые столики из зеленоватого мрамора и небольшие плетеные стулья соломенного цвета, перевитые красным и черным, два из которых занимали мужчины в темных пальто. Один из них читал газету: крупный заголовок на первой полосе, видный мне только наполовину, упоминал страну, которая была известна своей враждебностью к нам; второй внезапно поднял голову: его взгляд из-под полей мягкой шляпы был скрыт круглыми солнечными очками в черепаховой оправе. Я вошел в кафе, как раз когда официант поставил перед обоими маленькие белые чашечки, и тоже заказал кофе и тосты с маслом, которые неторопливо смаковал за стойкой, прежде чем приняться за кофе и закурить сигарету, наслаждаясь счастьем вновь обретенного ощущения своего тела.