Тогда у нас был прямой, длинный, обоюдоострый меч, для защиты тела надевалась кольчуга. В то время такие же были по всей Европе, но отличием у нас был шлем: на Западе в это время был шлем, похожий на современный, с плоским верхом, а у нас красивый, островерхий; кроме того, наш всадник был обязательно с луком и стрелами, и конь у него был легкий, степной, очень быстрый.
«Слово о полку Игореве» звучит, как песня: красота слов, складность повествования — все это я должен был передать в иллюстрациях, и в заглавных буквах, и в орнаментах — узорах, окружающих картинки.
Я должен был для этого познакомиться с книжными орнаментами и красивыми буквами древних рукописей.
Тогда книги еще не печатали, а писали от руки, и художник, который это делал, украшал книгу орнаментом, заставками и каждую заглавную букву делал по-новому, всё красивее и красивее.
В нашей Ленинской библиотеке есть рукописный отдел. Там хранятся рукописи, и там мне их показали. Я собирал, срисовывал украшенные буквы и книжные орнаменты XII века.
Надо сказать, что в древних русских книгах такое богатство и разнообразие орнамента, что его можно рассматривать без конца; и в разные века — в XII, XIII и т. д. — он меняется. В каждое время жил свой орнамент. Были века, например XVII век, — когда в книжном орнаменте были главным образом цветы, яркие и цветные, а в XII веке, который был мне нужен, орнамент состоит из сложных переплетений и из зверей, которые дерутся друг с другом, проглатывают друг друга, переплетаются друг с другом. Буквы были тоже со зверями или людьми. Но, в общем, узоры орнамента были суровые и мужественные, соответственно времени, когда русским людям постоянно приходилось бороться и с природой и с другими народами за свое существование.
Ну, а потом, сшив тетрадь наподобие книги, я в ней сперва нарисовал задуманные мной картинки; и, когда и я и издательство утвердили их, стал гравировать.
Книга всегда начинается титульным листом, или титулом. Это первая страница, на которой пишется все, что касается книги: автор, название, издательство и год. На ней может быть и изображение. Напротив этой страницы помещается иллюстрация — фронтиспис, — которая по своему содержанию относится ко всей книге. Я поместил тут автора «Слова». Он воин, он в кольчуге, но он с гуслями; он пел песни и играл на гуслях воинам и князьям русским, а сейчас говорит им о народной беде: о том, что делают половцы, о пожарах и о бедных женщинах, оплакивающих своих близких, и указывает в сторону этих женщин — на титул. Там, кроме того, оружие, и знамя, и летящие соколы: соколами называют храбрых и смелых людей.
Дальше картина изображает начало похода. Затмение солнца. Игорь обращается к войску и зовет идти к Дону, на половцев. Я слышал упрек, что так в поход не ходили; и действительно, идти длинный путь в кольчуге и шлеме было бы невозможно. Кто нёс это в заплечном мешке, кто вез навьюченным на лошадь, кто на телеге. Но характер «Слова», его поэтичность требовали изображения воинов, готовых к бою. Ведь и сам автор, описывая воинов князя Всеволода, говорит, что они в полном вооружении.
Я, делая эти иллюстрации, радовался, что они такие длинные — на две страницы. На них было гораздо легче нарисовать войско, которое движется, строится в полутьме затмения, кони тревожатся, воины их сдерживают и сами тоже насторожились, слушая Игоря.
Вторая картина — это первая битва. Тут, как рассказывает летопись, главным образом молодежь на конях напала на половцев и побила их.
Третья картина на двух страницах изображает тяжелую битву, когда половцы собрали все свои силы и окружили русских воинов; оттеснили их от воды, многих перебили, Игоря ранили. Буй тур Всеволод сильно бьется, и половцы не могут стоять против него; но их все больше и больше, и наши защищаются кто мечом и щитом, а кто и просто топором. Тучи идут и молнии сверкают, стрелы летят, падают воины в степные травы, но русичи еще держатся у своего знамени. Орнамент вокруг картины говорит о том, что соколов опутали и взяли в плен.
Четвертая картина — в Киеве. Святослав, великий князь Киевский, узнал о поражении и пленении Игоря и со слезами говорит сидящим перед ним князьям и воинам о том, до чего доводит своеволие и ссоры князей. Князья все по-разному слушают его: некоторые сердятся, другие признают, что виноваты, иные хотели бы сейчас же идти биться с половцами.