– Надо тебе помочь, надо,– как бы сам себе сказал Виленский.– Кто-то хорошо заметил, кажется, Эренбург. Таланты надо поддерживать и бережно растить, а серость сама себе пробьет дорогу… Вот что, дружище,– похлопал он Ремизова по плечу,– чтобы этот разговор не остался втуне, скажи Роберту Ивановичу, чтобы он обязательно напомнил мне в Москве о тебе. Пусть теребит, не стесняется, так и передай…
– Непременно, Сергей Николаевич,– захлебываясь от счастья, проговорил Антон.– Непременно скажу. Роберт Иванович и сам считает, что мне нужно расти… Вы не можете себе представить, как я благодарен вам… Спасибо, от всей души спасибо!
– Благодарить будешь, когда переберешься в Москву,– улыбнулся Виленский.– Только не забудь пригласить на свой первый сольный концерт в столице…
– Да я… Я… Я! – Солист «Альбатроса» не находил слов благодарности.
От Виленского он улетел буквально на крыльях надежды.
Весь дом обсуждал известие, что у Мажаровой состоится помолвка. Сведения эти распространила Крюкова, хотя Полина Семеновна сообщила ей о предстоящем событии «по секрету». То, что помолвка действительно будет иметь место, красноречиво подтверждали запахи жаренья и варенья, доносящиеся из квартиры Мажаровых.
Вольская-Валуа несколько раз выходила из подъезда и возвращалась на такси с набитыми сумками, что не ускользало от любопытных глаз жильцов дома на Молодежном проспекте.
Антон Ремизов тоже принял участие в подготовке торжества. Привез на машине массу цветов, сбегал за минеральной водой и вообще выполнял различные поручения Полины Семеновны.
– Тетя Поля, хочу предложить вам одну идею,– обратился он к Вольской-Валуа.– Так сказать, сюрприз для Сергея Николаевича и Нины.
– Интересно, какой?– загорелась Полина Семеновна.
– Представляете, садятся гости за стол, объявляется помолвка… И тут раздается свадебный марш Мендельсона… Каково?
– Так его все играют в подобных случаях,– несколько разочарованно произнесла Полина Семеновна.
– Соль вот в чем,– хитро улыбнулся Антон.– Исполнять марш будет наш ансамбль! Ребята заранее спрячутся в этой комнате.– Ремизов показал на дверь спальни.– И в нужный момент…
– Здорово! – воскликнула Вольская-Валуа, уразумев, в чем дело.– Помолвка с оркестром! Масштаб и красиво! Ну, Антоша, ну, молодчина! Хорошо придумал…
– Шикарно, не правда ли?– сказал польщенный солист «Альбатроса».– Так я побежал? Инструмент надо привезти, аппаратуру…
– Беги, милый, беги,– напутствовала его Полина Семеновна.
– Только смотрите не проговоритесь,– попросил Ремизов.
Вернулся он с двумя парнями из ансамбля. Они перетащили в спальню свою электромузыкальную экипировку и при помощи Полины Семеновны замаскировали ее.
– До вечера,– сказал уходя Антон.
То и дело звонила Нина. Ее обещали отпустить с работы на пару часов раньше, но надо было еще побывать в парикмахерской.
– Не волнуйся, голубушка,– успокоила Полина Семеновна племянницу.– Делай свои дела, справлюсь без тебя. У меня, считай, почти все готово.
– А где Сережа?
– Как ушел с утра, так до сих пор не появлялся и не звонил.
Хотя Полину Семеновну и подмывало рассказать Нине, какой сюрприз приготовил Антон, она все же сдержалась.
Только Вольская-Валуа успела положить трубку, как раздался звонок в дверь. Пришел Виленский с Зайцевым. Сергей Николаевич был озабочен.
– Полина Семеновна, дорогая,– сказал он, когда они прошли в комнату,– я так расстроен, прямо слов не нахожу…
– Что случилось?– встревожилась Вольская-Валуа.
– И почему я не могу жить и поступать, как все простые смертные?– продолжал в сердцах Виленский, набирая номер рабочего телефона Нины.– И мне же еще завидуют! Смешно!… Алло,– сказал он в трубку,– будьте добры Мажарову… Спасибо… Ниночка, ты? Хорошо, что застал… Понимаешь, ангел мой, я срочно должен вылететь в Москву… Если бы я мог задержаться! Лечу спецрейсом. Самолет через пятьдесят минут… Когда освобожусь? К сожалению, не знаю… Конечно, в силе! Да, люблю… Как только покончу с делами, тут же назад, в Южноморск. И заберу тебя насовсем в Москву… Прости, любимая, ждет машина… Целую!
Он подошел к Полине Семеновне и, приложив руку к сердцу, грустно произнес:
– И вы простите меня.– Виленский развел руками: – Увы, я не принадлежу себе…
– А как же помолвка?– растерянно, упавшим голосом спросила Вольская-Валуа.– Гости, стол…
– Считайте, я буду среди вас.– Виленский обнял Полину Семеновну за плечи.– Всем своим существом!… Поднимите бокалы за наше с Ниночкой будущее счастье…
– Сергей Николаевич,– осторожно напомнил Зайцев, показывая на часы.– Самолет могут задержать на пять-десять минут, но не больше…
– Едем, сейчас едем,– кивнул Виленский.– Не огорчайтесь, Полина Семеновна, мы в Москве такой пир закатим! А сегодня от моего имени поблагодарите всех тех, кто придет в этот дом. И запомните: помолвка не отменяется. Ни в коем случае!
Полина Семеновна понимающе кивнула.
Виленский на прощанье обнял тетку невесты и расцеловал ее в обе щеки.
– Не знаю даже, как вас благодарить,– сказал он прочувствованно.-З а все, за все! И не говорю «прощайте»… До самого скорого!
Полина Семеновна поцеловала его в лоб, попрощалась с Зайцевым и, как только захлопнулась дверь, бросилась к окну.
Виленский с референтом сели в длинный черный лимузин. Машина тут же сорвалась с места…
Вечером, в назначенный час собрались гости. Нина была в новом вечернем платье. Сели за стол. Рядом с невестой символически был поставлен стул, а на стол – прибор для временно отсутствующего жениха. Торжественно прошло по задуманному плану (правда, без ремизовского сюрприза). Внезапный вызов Сергея Николаевича в Москву для выполнения спецзадания в какой-то степени даже придал всему этому элемент значимости и необычности…
Когда Игорь вернулся со вступительного экзамена по математике и рассказал матери, что там произошло, Валентина Павловна не удержалась и поспешила к Мажаровым.
– Я ваша должница на всю жизнь! – облобызала она Нину.
– Сдал, да?– порадовалась вместе с соседкой девушка.
– Только благодаря вашему жениху! – воскликнула Валентина Павловна.– Но сколько пережил мой мальчик за каких-то полтора часа! Кошмар! События развивались прямо-таки драматически…
– Ну да?– охнула Мажарова.
– Нет, вы только послушайте,– продолжала Крюкова.– Значит, берет Игорек билет. Труднейшие вопросы. И задача черт знает какая сложная. Игорь садится готовиться к ответу. Волнуется – ужас!
– А вы его предупредили?– перебила соседку Нина.
– Что вы, зачем это! Не дай бог проговорился бы ненароком другим абитуриентам!… Так вот, потеет он над задачей… Тот самый Гаврилов несколько раз подходил к нему, стоял, смотрел, что мальчик делает. Манера у него такая. Следит, чтобы не пользовались шпаргалками.– Валентина Павловна вытерла платочком вспотевшие ладони – так она до сих пор была взволнована.
– А дальше?– нетерпеливо спросила Мажарова.
– Короче, задачу Игорек до конца так и не решил…
– Как это?
– Говорит, заклинило… А все уже ответили. Он один сидит в аудитории… В это время профессора Гаврилова вызвали к ректору… Экзамен принимают двое, понимаете? И тот, другой экзаменатор, тот, что помоложе, говорит: хватит, мол, думать, иди отвечать… Ответил Игорь на первый вопрос, подает решение задачи. И вы представляете, экзаменатор ставит Игорю двойку…
– Двойку? – ужаснулась Нина.
– Самую натуральную!… Тут возвращается профессор Гаврилов и спрашивает: ну как? Игорь сквозь слезы ответил, что завалил. Гаврилов взял листок с решением задачи… Ну а дальше – как в сказке… Гаврилов сказал, что хотя Игорь и не завершил задачу до конца, но нашел очень оригинальное, смелое решение… Представляете? И собственной рукой переправил двойку на пятерку!… Все говорят что с Гавриловым такого еще не бывало! – Крюкова подмигнула Нине.– Но мы-то знаем, в чем дело! И какой аргумент нашел, а? Вот что значит звонок ректору от самого Сергея Николаевича!
– Ну и хорошо,– сказала со вздохом облегчения Мажарова.– Главное, все закончилось благополучно.