– Кого именно?– продолжал спрашивать я.
Пикуль молчал, видимо почувствовав ловушку.
– Ну, Роман Егорович,– поторопил его Фадеев.
Пикуль вздохнул и негромко сказал:
– Двоюродного брата… В Ростове…
То же самое говорила жена шофера.
– Нехорошо хоронить живого человека,– покачал головой следователь.– Мы звонили в Ростов. Ваш двоюродный брат жив и здоров, чего и вам желает…
Водитель некоторое время не мог произнести ни слова. Ждали и мы. Наконец он признался:
– В общем, заправлял я вам мозги. Каюсь…
– Солгали, так?– уточнил Фадеев.
– Уж как есть,– развел руками Пикуль.– Нехорошо, конечно…
Пикуль стал объяснять, что, мол, поссорился с женой, причем серьезно, и вот придумал повод смотаться на неделю из дому. Так, мол, было тошно, что надо было душу отвести. Вот и закатился он к приятелю в Курихино.
– А другой причины не было?– задал вопрос следователь.
– Говорю то, что было,– ответил Пикуль, изобразив на своем лице искренность и покаяние.
– Ладно, это объяснение оставим пока на вашей совести,– сказал Фадеев.– А теперь, Роман Егорович, расскажите, пожалуйста, что произошло с вами в минувший четверг возле деревни Желудево в седьмом часу вечера.
– В седьмом часу? Возле Желудева?– переспросил шофер.
– Да.
Пикуль посмотрел в потолок, хмыкнул.
– Да вроде бы ничего…
– Но вы были там в это время? – задал вопрос Фадеев.
– Проезжал мимо.
– Не останавливались? Не сворачивали никуда?
– Может, и останавливался. Разве упомнишь… Я по той дороге, чай, несколько раз в день мотаюсь. Туда и обратно. Такая работа…
– Хорошо, я вам напомню,– сказал Фадеев.– Вы свернули в рощу за старой церквушкой… Было?
– Господи, действительно было,– вдруг открыто признался шофер.– Точно, возвращался с последнего рейса…
– Для чего свернули?
Пикуль засмущался. Владимир Гордеевич повторил вопрос.
– По нужде,– ответил наконец шофер.
– А горючее вы там не сливали?– спросил следователь.
Пикуль взвился
– Да что я, чокнутый? Мы в бригаде, понимаешь, боремся за экономию! Каждый грамм бережем!…
Фадеев молча протянул ему показания дозорных «голубого патруля». Пикуль, к нашему удивлению, спокойно прочел их и вернул следователю. То, что показали ребята, он в основном подтвердил. Кроме факта слива солярки. Тут Пикуль стоял на своем, что говорится, насмерть: почудилось школьникам насчет горючего, и точка! А то, что не сдержался и дал тумака одному пацану,– так вывели из себя. Намаялся за день за баранкой, спешил назад, а они пристали ни с того ни с сего…
Пикуль не без гордости заявил, что в тот день, четверг, перевыполнил норму. Не посрамил свою передовую бригаду.
Насчет бригады и ее успехов он говорил минут пять. Это, видимо, был его козырь.
Фадеев выслушал шофера и как бы между прочим спросил:
– На каком объекте сейчас работаете?
– Только что кончили возить грунт из котлована для больницы на улице Космонавтов,– ответил допрашиваемый.– Переводят на другой объект…
– А куда возили? – так же ненавязчиво продолжал следователь.
Этот вопрос почему-то насторожил Пикуля.
– А что?– спросил и он.
– Просто интересуюсь,– сказал Фадеев.– Так куда?
– Ну, в этот… Как его… Карьер,– ответил шофер, нервно потирая колени ладонями.– Под Матрешками…
– Карьер? – переспросил следователь, вскинув на Пикуля глаза.
Шофер еще больше растерялся.
– Словом, овраг там… Такой глубокий,– пробормотал он.
– Карьер от оврага отличить не можете,– усмехнулся Фадеев.
– Овраг, карьер – один шут.– отмахнулся Пикуль.– Возле деревни Матрешки. Туда сорок километров, и обратно столько же Как в аптеке!– Он нервно засмеялся.
– И сколько ездок за день? – спросил следователь.
– Это смотря какая дорога, погода,– ответил Пикуль.– Да еще от строителей зависит Иной раз ждешь погрузки, ждешь…
– И все-таки сколько?
– Две – минимум,– сказал шофер.– Три – в обязательном порядке… А как же иначе – обязательство взяли! Бывает и четыре…
– А пять ездок?– не унимался Фадеев.– Делаете?
Они словно играли в какую-то игру, непонятную для меня. Я внимательно следил за этой игрой, стараясь вникнуть в ее смысл.
Затеял этот словесный пинг-понг Владимир Гордеевич неспроста. И по тому, в каком напряжении находился Пикуль, было видно: следователь касался чего-то важного, опасного для Пикуля.
– Пять – это поднатужиться надо…
– А шесть?– серьезно продолжал Фадеев.
– Это уж вкалывать от зари до зари,– сказал шофер.
– Не случается?– настаивал Фадеев.
– Странный разговор у нас получается,– с натянутой улыбкой произнес Пикуль.– Если бы да кабы…
– Вовсе не странный, Роман Егорович… Для Воронцова шесть ездок, судя по документам,– раз плюнуть.
– Герман Степанович – ас!
– Шесть ездок – это четыреста восемьдесят километров,– быстро набросал на бумаге следователь.– Так?
– Ну?– невинно посмотрел на него шофер.
– С какой средней скоростью вы ездите?
– Это кто как. У меня МАЗ, у Германа Степановича – ЗИЛ… Разница! – ушел от прямого ответа Пикуль.
– Хорошо,– кивнул следователь, и его авторучка снова забегала по листку.– Берем пятьдесят километров в час… Значит, на шесть ездок должно уйти больше девяти часов! Это чистого времени. А погрузка? А разгрузка?… Помните участок от шоссе до оврага возле Матрешек? Там восемь километров. Сплошные колдобины! На этом участке не то что пятьдесят, десять километров в час не сделаешь… Верно я говорю?
Пикуль пожал плечами.
– Так как же он делает по шесть ездок?– усмехнулся Владимир Гордеевич.– По двенадцать часов работает, что ли?
– А что, бывает! – ухватился за эту мысль шофер.– Если надо для плана и строители просят… А потом, у Воронцова все по минутам рассчитано. Образцовая организация труда!
– Может, проще земельку-то в карьер на Кобыльем лугу сбросить?– хитро посмотрел на Пикуля следователь.
– Какой Кобылий луг? – испуганно спросил шофер.
– Да тот, что рядом. От Зорянска одиннадцать километров. И подъезд хороший… Давайте начистоту Роман Егорович, а?
– Куда нам положено, туда и возим,– хмуро сказал Пикуль.– И нечего выпытывать у меня то, чего нет. Нехорошо, товарищ следователь…
Больше от шофера Владимир Гордеевич ничего добиться не смог. Он отпустил Пикуля, вручив ему повестку на завтра.
– Предположение, что грунт бригада Воронцова возит не в Матрешки,– на это вы намекнули мне на прошлой неделе?-спросил я у следователя.
– Да, Захар Петрович. Но это, как я убедился в ходе допроса, уже не предположение… Пикуль недаром обмолвился, сказал, что возят в карьер возле Матрешек… Там овраг, понимаете! А карьер – на Кобыльем лугу!
– Это еще не доказательство.
– Конечно,– согласился Фадеев.– Но косвенно подтвердило, что я прав. Второе. Вы обратили внимание, что именно разговор, куда они вывозят грунт, больше всего испугал Пикуля. Ведь одно дело Матрешки, другое – Кобылий луг…
– Понимаю, конечно. Разница в расстоянии почти тридцать километров. В один конец. А в оба – шестьдесят!
– Вот именно! – воскликнул следователь.– Меня поразило, когда я узнал, что Воронцов в иные дни делает по семь ездок!
– Семь?
– Ну да! Это практически невозможно. Разве что на вертолете! Явная, нахальная липа…
– Но ведь любой мало-мальски разбирающийся человек это поймет. Я имею в виду бухгалтеров, что начисляли зарплату. Нетрудно подсчитать…
– Видимо, подсчитывали, но делали вид, что все как надо… А теперь давайте прикинем, что получалось в результате этой липы. Не буду говорить о выполнении плана на двести и больше процентов, премиальных и так далее. Особый разговор. Меня интересует излишек горючего. Во-первых, он получался в результате того, что завышался объем перевозок грунта по сравнению с действительным. Об этом мы уже знаем, так?
– Да,– кивнул я.
– Второе. Вместо того чтобы везти грунт в Матрешки, бригада Воронцова возила его в карьер на Кобыльем лугу. А это уже и фиктивные километры. Понимаете? Причем очень большое количество километров! И под все эти километры выдавалось горючее и смазочные материалы. Следовательно…