Алексей Кузьмич достал из кармана сложенный лист бумаги. Председательница развернула его, с уважением посмотрела на подписи и печати и стала вслух читать:
— «Академия наук СССР. Открытый лист. Разрешается производить археологические обследования и раскопки…» — Она бережно сложила толстую, хрустящую бумагу и вернула её Алексею Кузьмичу. — Пожалуйста, приступайте! А ну, ребята, все от курганов! Не мешайте! — Она обернулась к Алексею Кузьмичу — А вы, гражданин, не ошибаетесь насчёт древности? Может, это окопы там или что… от сорок первого года?
— Я, — сказал Алексей Кузьмич, — работаю при Академии наук. Кроме того, преподаю в школе. Можно сказать — специалист. Так что вы уж не сомневайтесь… — Он крикнул: — Итак, друзья, отдохнём, подзакусим — и за работу! Объявляю малый привал!
И сошёл с кургана.
Все зашумели:
— Малый привал! Малый привал!
И все расположились вокруг курганов, под старой берёзой. Лёша и Таня тоже уселись под её печально опущенными ветвями, достали из мешка хлеб, яйца, колбасу и стали закусывать, как настоящие, опытные археологи…
Глава одиннадцатая
А ЭТО КАКОГО ВЕКА?
Таня поела, «подзаправилась», как выразился Лёша, и запила водой прямо из фляжки. Вода отдавала железом и была удивительно вкусной. Таня всю бы фляжку выпила, но Лёша не дал:
— Хватит! Много пить в походе нельзя.
— А разве мы в походе?
— Конечно.
Это Тане понравилось. Она свернулась клубком, положила голову на курган и стала смотреть на Лёшу, который сидел рядом. И вдруг ей стало казаться, что это не Лёша, а кондуктор с седыми усами. Потом он превратился в старика с удочкой, потом в Виктора Борисовича с лопатой, потом в генерала. Кругом вспыхнули люстры, промелькнула Москва-река, выросли колонны, и Таня снова очутилась в «ЗИСе-110».
Только теперь она уже сама ведёт машину, и всё по туфелькам, по тапочкам…
Таня спит, а старая берёза шелестит над ней молодыми листочками. Длинные, поникшие ветки чуть покачиваются, словно убаюкивают: «Спи, Таня, спи!»
Вдруг над речкой, над полями раздалось звонкое: Дин-дон! Дин-дон!
Таня открыла глаза, оглянулась. Это Алексей Кузьмич стучит палкой по заступу:
— Дин-дон, кончай привал! За работу, друзья, за работу!
Он снял пиджак, засучил рукава. Руки у него сильные, вот с такими мускулами. А какой звонкий заступ! Таня даже не знала, что бывают такие.
— Спи, Таня, — сказал Лёша. — Спи, отдыхай.
— Нет, — вскочила Таня, — больше не обманешь!
Все выстроились вокруг курганов. А шумиловские ребята стояли в сторонке и перешёптывались.
Никогда они об этих курганах и не думали. Сидели на них, коров пасли. Мало ли что — бугры и бугры. А тут вот что оказывается: «Научные памятники». А что, если их разроют, а там ничего нет!
— Итак, — сказал Алексей Кузьмич, — приступаем. Разобьёмся на две бригады, по числу курганов. Одна, скажем, Стасика, другая — Лёши Зотова… Есть?
— Есть! — крикнули ребята.
— А теперь надо первым делом оба кургана измерить, зарисовать и нанести на план под номерами: «К N 1» и «К N 2».
Ребята взялись за работу. Стасик маленьким фотоаппаратом снял свой К N 1 и Лёшин К N 2, Таня спросила:
— Алексей Кузьмич, а я что буду делать?
— Ты? Ну, ты, конечно, будешь в бригаде брата. Работы хватит всем. — Он вынул из кармана круглый футляр, из которого вытягивалась длинная белая лента с чёрточками. — Вот, кстати, Таня, держи конец, будем измерять… А вы записывайте: К N 1 — высота метр сорок… К N 2 — высота метр тридцать…
Таня крепко держала конец ленты и гордо поглядывала на Лёшу: а он ещё брать её не хотел! Потом она подошла к нему:
— Лёша, имей в виду, мне тоже надо лопату. Отдельную!
— А где же я тебе возьму? — сказал Лёша. — Подожди, я поработаю — дам тебе.
Но тут один из шумиловских, маленький мальчик в огромной зелёной фуражке, крикнул:
— Погоди!
Он побежал к себе в деревню, в одну из новеньких изб, сверкавших на солнце жёлтыми бревенчатыми стенами, и через минуту вернулся с железным заступом:
— На вот, держи!
— Ого, какой! Спасибо.
Заступ был очень тяжёлый, ростом гораздо больше Тани.
— Лёша, давай меняться!
— Ох, и зачем только ты приехала! — вздохнул Лёша. — Ладно уж, давай. Да потише, слушай объяснения.
— …Теперь, — продолжал Алексей Кузьмич, — нам надо с половины каждого кургана снять травяной покров, или, проще говоря, дёрн. Ну-с, начали!
Стасик со своего кургана крикнул:
— Вызываю К N 2 на соревнование! — Принимаем! — крикнула Таня. Заступы ударили по земле. Трава крепко цеплялась корнями за родную почву и никак не хотела с ней разлучаться. Лёша работал на вершине кургана, а Таня — у подножия. Она старалась изо всех сил. Она то долбила заступом, будто ломом, то ударяла по траве, словно топором. Лёша крикнул:
— Брось, Таня, без тебя управимся!
— Не управитесь!
Ей сразу стало жарко. Пот заливал лицо. Волосы то и дело падали на лоб и прилипали к нему. Но Таня не сдавалась. И только тогда, когда весь дёрн с К N 2 был снят, Таня, как заправский землекоп, воткнула тяжёлый заступ в землю и повалилась на траву.
Лёша стоял на кургане. Ковбойка на нём была вся мокрая, лицо красное. Он спросил:
— Что, Танюша, устала?
— Ничего, только руки натёрла.
— Покажи! — Он прыгнул к ней. — Постой, да ведь это мозоль! Хватит, а то хуже натрёшь.
Таня подула на руку:
— Ничего. Давай дальше копать. — Ей не терпелось поскорей добыть заветный клад. — Давай, Лёша! Я уже отдохнула.
Копать было легче. Земля была мягкая, послушная, не то что дёрн. Конечно, Лёша копал гораздо быстрее, чем Таня. Он стоял на вершине кургана и с силой налегал ногой на заступ, глубоко вталкивая его и легко откидывая землю. Земля немного пахла грибами.
Лёша уже много выкопал. Он сначала откидывал жёлтую землю, потом пошла земля чёрная, потом красноватая. А Таня всё возилась у подножия. Она выкопала самую чуточку.
Вдруг Лёша закричал не своим голосом:
— Стой! Нашёл! Алексей Кузьмич, нашёл! Он присел на корточки и начал разгребать красноватую землю руками. Все побежали на К N 2. Таня кинулась к Лёше:
— Где, Лёшенька, где?
— Отойди, Таня, не мешай!
Алексей Кузьмич пригнулся к земле рядом с Лешей. Таня с нетерпением смотрела на них. Неужели Лёша увидел уголок зелёного сундука? Сейчас они его вытащат! Но ведь им вдвоём не осилить тяжёлый сундук. Надо взяться всем. А Лёша, как нарочно, не пускает!
Наконец Лёша выпрямился. В руках у него… ничего нет. Нет, что-то есть! Что же это? Может быть, на сундуке висел замок и Лёша снял его? Таня пригляделась: нет, это не замок. Это всего-навсего черепок! Обыкновенный грязный черепок! Таких сколько угодно можно найти на каждом дворе. Этим черепком только в «классы» играют. Да и то можно покрасивей стекляшку подобрать.
Стоило ради этого несчастного черепка уходить из дому, догонять Лёшу, ехать без билета, волноваться! Сейчас Алексей Кузьмич бросит черепок и посмеётся над Лёшей. И все ребята посмеются.
Но Алексей Кузьмич взял черепок, почистил его щёточкой, полюбовался па него и сказал:
— Молодец, Зотов! Поздравляю с первой археологической находкой. Прекрасный образец гончарного искусства двенадцатого века. Обломок глиняного умывальника. Он пролежал в земле ни много ни мало восемьсот лет…
Восемьсот лет! Лёша вытирал грязным кулаком лоб и гордо улыбался. Стасик с завистью крикнул:
— Не дрейфь, ребята! Мы сейчас тоже что-нибудь найдём! Пошли!
И на К N 1 снова дружно заработали лопаты. Земля так и полетела веером. А Таня растерянно смотрела на черепок:
— Лёша… неужели это весь клад?
— Почему весь? Мы, Танька, ещё что-нибудь найдём.
— Подумаешь, ценность! Черепки.
— Вот тебе и черепки! А может, ещё и украшение найдётся.
И Лёша, счастливо улыбаясь, завернул находку в бумагу и снова взялся за лопату.
А Тане сразу расхотелось копать. Ей захотелось к маме, в санаторий. Там можно отдохнуть, умыться. Черепки — это не интересно. Вот если бы настоящий клад, тогда другое дело!