Интеллигенция была растеряна. Легенду о шляхте как руководительнице народной борьбы трудно было поддерживать после 1863 года, когда народ показал свое решительное недоверие ко всему дворянскому сословию. Часть вчерашних шляхетских национальных революционеров перешла к 70-м годам на сторону господствующей реакции, а другая часть пошла к упадку по тому же пути, на который все больше вступало и русское народничество, причудливо сочетая либеральную "прогрессивность", теорию "малых дел" и пережитки былых претензий на революционность. В Польше к этому присоединялись, как мы уже сказали, давно устарелые предания о "золотом веке", когда народ и дворянство были якобы едины.
Именно в это промежуточное время, - когда период дворянской революционности отошел в прошлое, не расцветшая буржуазная революционность уже увядала, а пролетарская революционность только еще всходила на первую ступень своего развития, - среди интеллигентов распространилось, как его называли в Польше, мировоззрение "позитивизма", то есть "положительной деятельности", равнозначное теории "малых дел" ("Наше время - не время великих задач" - говорили сторонники тех же взглядов в России 80-х годов; Щедрин называл и крупнейшие задачи, разрешимые с этой точки зрения например, лудить рукомойники в земской больнице). И в Польше и в России этот отказ от обобщающей идеи называли еще "работой у основ". Молодой Сенкевич, сотрудник газет и журналов, автор фельетонов, очерков, репортажей и рецензий (главным образом на книги для детей и юношества), примкнул к этому течению, которое казалось демократическим, прогрессивным и главное - реальным. (Из будущих крупных писателей к "позитивизму" примкнул также Болеслав Прус). Передовые буржуазные интеллигенты видели в программе "позитивизма" возможность установить связь с народом, оплот против охватившего интеллигенцию неверия.
Мы не будем подробнее характеризовать все течение "позитивизма", который приобрел в основном антиреволюционное, буржуазно-реакционное значение; у самого Сенкевича в его позднем романе "Водовороты" контрреволюционный смысл "позитивизма" выявился вполне. Но сейчас мы говорим лишь о ранней фазе еще во многом неопределившегося "позитивизма" и о том периоде в творчестве Сенкевича, когда он, автор рассказов, был отнюдь не таким абсолютным сторонником этого учения, как принято думать.
Один из характернейших рассказов Сенкевича, написанных в этот период, "Нет пророка в своем отечестве". Обычно его приводят в пример того, как сильно молодой литератор-шляхтич был захвачен либерально-постепеновской тенденцией.
Герой рассказа Вильк Гарбовецкий, образованный столичный житель, родовитый, но небогатый шляхтич по происхождению, купив небольшое и запущенное имение, решает применить идеи "позитивизма" на практике. Он изучил теорию сельского хозяйства и сам управляет своими делами; чтобы показать пример и крестьянам и помещикам, он сам работает в поле наряду со своими батраками. Имение в короткий срок становится образцовым. Кроме того, Вильк Гарбовецкий бьется над тем, чтобы приохотить к чтению помещиков и чиновников уездного городка, организует для этого читальню, для которой выписывает книги по сельскому хозяйству. Он надеется таким образом улучшить положение крестьян, сделать помещиков полезными руководителями сельскохозяйственного производства, побороть дворянское чванство, уничтожить сословную вражду. Но пропаганда его имеет лишь незначительный успех. В Варшаве среди крупных бар еще находились люди, которые, не разделяя его взглядов, все же ценили ум и образованность молодого шляхтича. Провинциальные же "полугоспода" видят в нем опасного смутьяна, "красного" и оскорблены тем, что он роняет достоинство всего дворянского сословия. Постепенно все объединяются против него. Его травят, преследуют тупыми насмешками и издевательствами; подсылают к нему соседних крестьян, чтобы они губили его посевы и срубали посаженные им плодовые деревья - и крестьяне охотно идут на это за малую плату, потому что тоже не уважают и не любят этого помещика, идущего за плугом, он "ненастоящий барин" и с их точки зрения Вильк Гарбовецкий вынужден вступить в войну не только с шляхтой, но и с крестьянами, взыскивая с них штрафы за потраву и порубку, как всякий помещик, и даже еще более неуклонно, ибо хочет через суд привить крестьянам понятие о "законности". Наконец, его провоцируют на дуэль с местным обедневшим шляхтичем, прихлебателем местных богачей Вильк Гарбовецкий убит пулей, которую послало в него в сущности все реакционно-дворянское сословие. Комиссия, составленная из местных дворян, подтверждает: "Покойный страдал известного рода манией, каковая была очевидна всем разумным людям и каковая со временем, перейдя в полное помешательство, стала причиной самоубийства".
Всем своим рассказом Сенкевич тоже подтверждает, что поведение Вилька Гарбовецкого было самоубийством. Самоубийство выступать в одиночку против реакции, взывать к уму и совести тупой, жадной и чванной шляхты, надеяться, что в ее среде найдешь себе союзников. Конечно, Вильк Гарбовецкий не маньяк; его идеи, думает Сенкевич, разумны и благородны; но его способ пропаганды и осуществления этих идей безнадежен.