Жизнь была ясной, как медная пуговица.
Теперь всё изменилось.
Люди, города, дороги обрушились на Вовку, как водопад, самолёт впервые оторвал его от земли, Курятня - испугала.
Вовка трусил.
Он отчаянно трусил.
Его пугала непонятность того, что делается в обеденный перерыв в бараке у Кожаного. Пугал вахтёр с винтовкой. Пугала тётя Маня.
- Если кто спросит, - наставлял Вовку Григорий, - говори: несёшь обед.
Кожаный твердил:
- Был в милиции. Найдут твою маму. Сказано - приедет. На третий день.
Маминого приезда Вовка ждал как избавления.
Хлеб, колбаса и повидло, которое купил Григорий, уже кончились.
Ели мальчики мало и где придётся: то с Кожаным в столовой, то прямо на базаре - на мелочь, которую тётя Маня давала Григорию.
"ТЫ К КОМУ, МАЛЬЧИК?"
Проснувшись на третий день утром, Вовка сразу же вспомнил: сегодня должна прийти мама!
Он весело привскочил на кровати, но при первом же взгляде на тусклое окно, чёрный потолок, на Григория, сопящего на полу, чувство радости погасло.
В полдень снова отправились к Кожаному.
В проходной Вовка хотел, как всегда, незаметно проскользнуть мимо вахтёра, но тот неожиданно наклонился и спросил:
- Ты к кому, мальчик?
- К маме...
Вовку бросило в холод, затряслись руки. Не поднимая глаз, он просеменил мимо вахтёра и еле живой доплёлся до барака.
- Что он тебя спрашивал? - настороженно спросил Кожаный.
- К кому иду.
- А ты что?
- К маме, сказал.
- Правильно! А, чёрт, заметили...
В складе Кожаный на этот раз замешкался. Когда он наконец передал Вовке сумку, она была вдвое тяжелее обычного.
Вовка потащил сумку к выходу и уже у самых дверей столкнулся с молодым мужчиной в серой шинели без погон.
- Ты откуда? - удивился молодой. - К вам приходил? - обратился он к Кожаному.
- Д-да... То есть нет. - Кожаный замялся, как клещами, больно сжал Вовке плечо и незаметно стал выталкивать Вовку из барака. - Заблудился малец. К мамке обед носил. Сейчас я его провожу.
Молодой - видно, начальник - с подозрением посмотрел на жёлтую сумку, на Вовку, хотел было ещё что-то спросить, но промолчал.
Кожаный вывел Вовку во двор.
- Пулей! - сквозь зубы процедил он. - Если задержат...
Вовка медленно двинулся к проходной.
Там сменялись вахтёры.
Он уже прошёл было барьер, как вдруг один из вахтёров нагнулся и схватил его за руку.
- Постой-ка, - сказал он, - что-то ты больно зачастил к нам! Спрашиваю: "Чей?" - продолжал он, обращаясь к товарищу. - Никто не знает. "Что носит?" Никто не ведает. - Вахтёр перегнулся через барьер ещё больше и запустил руку в сумку: - А ну показывай, что у тебя там.
Из сумки появился свёрток, туго перемотанный тряпкой. Вахтёр рванул её, тряпка лопнула, и в прореху вылез блестящий чёрный носок новенького сапога.
- Из склада воруют, - тихо промолвил вахтёр и вдруг отчаянным голосом закричал: - Стой!
Но Вовка уже мчался прочь, не чуя под собою ног.
Подлезая под барьер, вахтёр замешкался. Когда он выскочил из проходной, Вовка уже успел юркнуть в кусты.
Там ждал его Григорий.
Этому не нужно было объяснять ничего. Григорий тотчас же бросился напролом, в самую гущу кустов, перелез через какой-то забор, пробежал огородами и, шмыгнув в первый попавший сарай, затаился. Вовка не отставал.
- Что там было? - задыхаясь, спросил Григорий.
Вовка рассказал.
- Ну и дурак! - неожиданно заключил его приятель. - Теперь тебе такие сапоги дадут, только держись! Вахтёры не поймают - Пал Фанасич прибьёт!
Вовка, серый от испуга, молча стоял у стены.
- Вот чего, - решительно сказал Григорий, - теперь тебе деньги нужны. Без них пропадёшь. Когда ещё мать придёт... Скидавай куртку, я мигом.
Вовка покорно снял куртку, сел у стены на корточки и, зябко сунув ладони между коленей, стал ждать.
Прошёл час или больше.
Григорий не возвращался.
НА БАЗАРЕ
Вовка продрог. У него не попадал зуб на зуб.
Каждый раз, когда около сарая фырчала машина или слышались голоса людей, ему казалось, что вот-вот откроется дверь, в сарай войдут и его схватят.
В отчаянии он решился уйти, выбрался на цыпочках из сарая, перелез через забор и, боясь оглянуться, пошёл по дороге к посёлку.
Ноги сами принесли его к базару, туда, где должен был продавать куртку Григорий.
На базаре было много рыбаков, кипела разноголосая толпа и стоял огуречный запах свежей рыбы.
Вовка сразу же потерялся в суетливом, занятом своими делами скопище людей.
Толпа швыряла его из стороны в сторону до тех пор, пока у него не закружилась голова и смертельно не захотелось присесть.
Когда он выбрался из толпы, то наконец увидел Григория.
Тот стоял у лотка с одеждой и примерял мохнатую круглую кепку. Куртки в руках у него не было.
- Гриша! - Вовка бросился к нему и ухватил за рукав. - Гриша...
Григорий повёл себя непонятно.
- Отпусти, пацан, - громко и зло отрезал он и вырвал рукав из Вовкиных пальцев. - Чего пристал?..
- Гриша, мне холодно, пойдём к тебе, - продолжал, ничего не понимая, Вовка. - Дай куртку.
Около них начали останавливаться.
- Какую ещё куртку? - выкрикнул, не глядя на Вовку, Григорий.
Вокруг них уже стеной стояла толпа.
- Ты, здоровенный, не обижай маленького! - добродушно предупредил Григория широкоплечий рыбак. - Какая куртка? Отдай, если брал.
- Отдай, отдай, - поддержали из толпы.
- Не брал я никакой куртки! - неожиданно визгливым голосом закричал Григорий. - Чего он ко мне прицепился, какой я ему Гриша? Дяденька, не держите меня!
- А и верно, не Гриша он, - вмешалась в разговор женщина в синем платочке. - Соседский он мне, Настасьи-ремонтницы сын. Стёпкой зовут... Второгодник... Опять, непутёвый, на базаре шалберничаешь?
- Чего ж ты путаешь? - сурово обратился широкоплечий рыбак к Вовке. Как звать, и то не знаешь, а требуешь. Шли бы по домам оба. Ну!..
Обрадованный таким оборотом дела Степан-Григорий вырвался из рук мужчины и юркнул в толпу.
Народ стал расходиться. Через редеющую толпу Вовка увидел Кожаного. Тот стоял у зелёного ларька, в кепке, надвинутой на глаза. Рядом с ним возвышалась громадная туша тёти Мани. Заметив Вовку, Кожаный двинулся было к нему, но остановился.