Ольга с новой причёской «Две извилины» стояла напротив дома, где жил дрессировщик и что–то выписывала. Рядом, соблюдая очерёдность, стояло несколько возбуждённых мужчин.
— Так, — многозначительно говорила она. — Ваше имя.
— Макс.
— Так, Макс. В двадцать ноль–ноль.
— А я Алекс.
— Так, Алекс. В двадцать один ноль–ноль.
— А можно выписать на инкогнито две интимные беседы? — спросил мужчина, лицо которого находилось в тени.
— А у вас хватит словарного запаса? — в предвкушении интимной беседы Ольга чувственно выдохнула. — Ведь я люблю сильных, ласковых мужчин.
— Я геолог, месяц был оторван от цивилизации. Мне не терпится… так сказать, поговорить.
— Так, инкогнито. С двадцати двух до полуночи…
Контролёр подошёл, как обычно, сзади и прошептал:
— Ольга можно тебя на минутку.
— Мужчины не расходимся, — предупредила Ольга. — Я сейчас.
Они вплотную подошли к дому, где жил дрессировщик. Из распахнутого окна под аккомпанемент гитары кто–то правдоподобно блеял. Контролёра передёрнуло.
— Этот дрессировщик, сволочь, — обнимая Ольгу, возмутился контролёр. — Учит котов козлиному инстинкту.
— Но, но! — Ольга отстранилась. — Руки…
— М–м–м, мне передали письмо, — не зная чем занять руки, нервничал контролёр. — Ну-у, и где он живёт?
— Здесь, на третьем этаже, — Ольга ткнула пальцем. — Угловая квартира.
Контролёр побледнел.
— Ты его видела?
— Мне сказала тётушка Наргиз, — Ольгу улыбнулась. — Так и сказала: передай этому контролёру, что козёл живёт у меня.
Не сказав ни слова, контролёр быстро вошёл в подъезд и, поднявшись на третий этаж, открыл своим ключом дверь.
На диване среди скудной мебели сидела и плакала тётушка Наргиз.
— Что!! — закричал с порога контролёр. — Что случилась?!
— Козёл сдох, — вытирая слёзы, сказала тётушка Наргиз.
— Фу–ты господи, я‑то думал… Ну-у, не плачь. — Контролёр подошёл и сел рядом. — Я приведу тебе другого козла.
— Правда? — Тётушка улыбнулась.
— Конечно!
В конце улицы, усыпанной козлиным пухом, шла бойкая посадка в старенький автобус. Контролёр волновался среди пассажиров в надежде быстрее уехать. Количество мест равнялось числу пассажиров, поэтому контролёр не нашёл ничего лучшего, как смотреть в окно.
— Ваш билет, — спросил контролёра автобусный контролёр.
— Что? — удивился контролёр.
— Предъявите билет!
— М–м–м, я не успел купить, — оправдывался контролёр. — Я заплачу.
— Билеты продаются в специальных пунктах, — убеждал автобусный контролёр. — Я не продаю билеты, я их только проверяю. Есть такой приказ сверху.
— Я знаю. Ну-у, сделайте мне исключение, я тоже контролёр. Вот моё удостоверение.
— Ничего не могу поделать «зайцем» нельзя, — развел руками автобусный контролёр. — К тому же ваше удостоверение просрочено. Пожалуйста, выйдите из автобуса.
Контролёр недовольно вышел из автобуса. Обозвал своего коллегу козлом. И направился в сторону знакомой нам улицы, где на крышах и фонарях по–прежнему лежал козлиный пух.
ЗАГОВОРЩИК
Лучшая маска, какую только мы можем надеть, — это наше собственное лицо.
Ф. Ницше
Около двенадцати ночи, как и положено, для Ивана — начинающего заговорщика — постучали в дверь: два раза подряд и раз после короткой паузы. Услышав условный знак, Иван открыл рот (глаза уже были открыты), чтобы снять напряжение с барабанных перепонок. От волнения у него часто закладывало уши. В тревожно–беспокойное состояние Иван втянулся сознательно, чтобы остаться тет–а–тет с тайным агентом, которого ожидал в назначенный час.
Его девушка ещё утром собиралась прокладывать туристические тропы, но к вечеру почему–то заупрямилась, и от пешего отдыха наотрез отказалась, возможно, из–за грозы, которая, впрочем, так и не грянула. Чтобы избавиться от присутствия возлюбленной, пришлось ссориться, причём мелкой ссорой обойтись не удалось. А крупная ссора привела к битью посуды, топтанию любимых вещей и метанию друг в друга мобильных телефонов. Иван, в конце концов, проиграл, потому что его вещи всё–таки стоили намного дороже. Теряя голову, заключительный аккорд ссоры заговорщик решил оставить за собой, запустив в дверь соседней комнаты её эксклюзивный кактус, который мог произвести эффект разорвавшейся бомбы. Но не произвёл, потому что возлюбленная вовремя забаррикадировалась, и до неё долетел короткий звон осыпающихся иголок.