Кжеш уже был на ногах. Кивнул своим людям, те тоже схватились в беспокойстве. Все вышли наружу. Стояла уже глубокая, холодная ночь. Где-то далеко, наверное в Рокитнице, лаяли собаки; где-то вверху маячил узкий лунный серп. Кжеш заметил распахнутые настежь ворота конюшни, шар желтого света внутри. Он быстро помчался в ту сторону.
В конюшне царили тишина и порядок. Кони, не двигаясь, стояли в своих стойлах. Но ни Клобского, ни Мирчи нигде не было видно. Кжеш извлек оружие из ножен, сделал шаг, другой… И как раз тогда их и увидел.
Они лежали посреди конюшни в куче навоза. И были спокойными… Смерть, должно быть, была для них неожиданной. На лице Мирчи, всматривающегося расширенными белыми глазами в потолок, было видно изумление – словно бы он уидел нечто такое, что чуть ли не лишило его чувств. Клобский никуда не глядел: лежал, свернувшись, на боку, в луже алой, еще не застывшей крови.
Кжеш быстро осмотрелся. В конюшне царило спокойствие, все находилось на своем месте. То есть, таинственный убийца должен был прятаться где-то снаружи.
Он услышал, как кто-то из его людей, похоже, что Копывницкий, со свистом выпустил воздух из легких. Кжеш отскочил в сторону, прижался к стенке возле открытых ворот. Нащупал за поясом знакомую рукоять круцицы; вытащил ее и, держа в левой руке, дал знак Хамшею и Копывницкому. Зникис направился за хозяином. Все выскочили из конюшни и побежали к противоположным углам здания.
Кжеш осторожненько прокрался по подклетям, примыкавшим к корчме. Остальные шли с другой стороны, они уже должны были окружить дом… Шляхтич встал у окна, он уже собирался выглянуть за угол, как внутри дома что-то шевельнулось. Он увидел лишь размазанную тень на плоскости окна, услышал звон стекла, после чего мягкий, медовый отсвет, что до сих пор просвечивал в окнах, погас. Похоже, кто-то перевернул масляную лампу. Кжеш быстро прыгнул в сторону двери, где прижался к фрамуге. Там же он услышал треск ломающейся оконной рамы, глухой стук подкованных сапог. Когда заглянул вовнутрь, увидел высокий силуэт, заслоняющий серое пятно окна. Недолго думая, Кжеш протянул к нему руку с пистолем и нажал на спусковой крючок.
Грохот разорвал ночную тишину. Противник шляхтича, словно дуб, свалился на пол и тихо захрипел. Якуб подошел туда, схватил тело за плечо, перевернул… Волосы стали дыбом у него на голове. Из-под шапки из рысьего меха появилось едва видимое в темноте лицо Копивницкого, скалящего белые зубы, из-за которых уже перестала брызгать алая кровь. Кеш попал не в убийцу… Он убил своего же человека… Ледяные клыки страха впились в сердце Кжеша до самого дна.
На дворе прозвучали выстрелы. Потом сделалось тихо. Якуб побежал к двери. На половине дороги остановился, поскольку услышал тихий шорох. Что-то медленно сползло по стене. После того шляхтич услышал тихий стук, быстрый и мерный… Стук усиливался, а Кжеш не знал, что могло этот стук вызвать.
Он отбросил разряженную круцицу. С саблей в вытянутой руке выглянул наружу. И никого не увидел. Только тот тихий, уже замирающий стук…
Он высунулся еще сильнее и тогда-то увидел. Зникис лежал поперек подклети… Ноги его дергались в агонии, бились о деревянную стенку корчмы. Жмудин тихо хрипел. Черный, украшенный резьбой кинжал был воткнут в его грудь по самую рукоять. И вот теперь Зникис умирал - неспешно и жестоко. Кжеш присел, осмотрелся по сторонам, но двор был тихим и темным. Он никого не видел. Страх вновь сотряс его телом. Так сильно он еще никогда не боялся.
- Хамшей! – громко крикнул он. Потом прибавил: - Хамшей!
Как можно скорей, он кинулся к конюшне, словно испуганный заяц промчался через заросли крапивы, выглянул за угол. Здесь были тишина и покой. Кжеш заглянул на зады постоялого двора. Пусто. Неужто липек сбежал? Только ведь никаких звуков его побега он не слышал. Запыхавшийся, залитый холодным потом шляхтич постоянно крутился, пытаясь что-либо увидеть или услышать. Так где же мог таиться убийца, где?
Возле самой ограды что-то торчало на высокой палке. Кжеш замер, увидев темную, бесформенную массу, которая поблескивала белыми зубами в раскрытых устах… То была голова Хамшея; голова, воткнутая на палку… Кжеш отступил под деревянную стену корчмы. Конюшня! Там находился его конь. Его последнее спасение!
Он кинулся за угол. Выскочил на двор, запрыгнул в открытую дверь, из-за которой просвечивало желтоватое пятно лампы. В конюшне было пусто. Тела хромого Мирчи и Стефана Клобского все так же валялись в куче навоза посреди помещения. Кжеш направился к своему жеребцу. Не обращая ни на что внимания, он даже саблю бросил на солому. Еще мгновение, и он схватит поводья своего любимца… Еще миг, и он выскочит перед конюшню и понесется к горам с триумфальным криком… Еще миг…