Казаки шли в сторону Днепра. Каждый шаг удалял их от лагеря коронных войск. Степи, яры и овраги, через которые они ехали, были словно вымершие. После последних войн, а в особенности, после татарских наездов, в этих сторонах видели разные вещи. В глубине глубочайших, опадающих к реке яров можно было услышать странные звуки: плач, стоны, крики. В камышах выли волки и утопленники. Здесь уже двенадцать лет лилась кровь. Нет, даже не лилась, она текла ежегодно широкими ручьями, и ничто не указывало на то, чтобы должна была перестать литься.
На небе вновь был вечер, когда казацкий атаман подъехал к Яну Тушиньскому. Долгое время они молча ехали рядом.
- За что ты нас ненавидишь? – спросил казак.
Тушиньский замер.
- Как это – за что? – тихо произнес он. – Куда мы едем?
- Ох ты и любопытный…
- Любопытный. Хочешь отдать меня в руки Москвы?
Казак не отвечал. Тышиньскому показалось, будто бы он усмехнулся себе под нос.
- Так я скажу, что ненавижу тебя! – буркнул поляк. – Конецпольский когда-то правду сказал. Уж лучше, чтобы на Украине росла крапива и сорняки, чем должна была бы родиться чернь во вред Речи Посполитой.
- А за эти слова я измазал руки по локти в вашей крови. И мы много пролили ее под Желтыми Водами и под Корсунем. Ну а под Батогом она ручьями лилась.
- Только на саблях ты бы со мной не справился. Как и каждый казак, хорошо режешь ты только беззащитных!
- Как видится мне, ты и вправду нас не любишь.
- А за что мне вас любить? Когда было мне восемь весен, началось восстание резунов Хмельницкого. Отец устроил семью в Корце. И туда ворвалась чернь. Моя мать погибла, сестру куда-то забрали и увезли – так что я не знаю, где она сейчас. Если бы не один татарин, убили бы и меня! Отец погиб под Батогом. Вы его зарезали! И за все это я буду мстить. До самой смерти!!!
- Но когда-то это вы били нас, - казак склонился к Тушиньскому, и шляхтич увидал его глаза, горящие, словно волчьи. – Батьку моего посадили на кол в Киеве. Мою мать и сестер в Слободыщах зарезал князь Ярема. Брат погиб под Берестечком. А жену и детей схватили в ясырь татары – ваши дружки.
- Так убей меня. Знаешь, почему ты желаешь это сделать? Потому что боишься меня! Так что убей! Вот тогда у тебя наверняка будет уверенность, будто бы ты лучший! Только я все равно стану мстить.
- Нет, я этого не сделаю, - тихо сказал казак. – А знаешь, почему? Твоя смерть ничего бы не изменила. Если бы я так сделал, твой брат или сын, из мести, убили бы меня. А мой за это – его. Сам я погиб бы от руки твоего внука. Все это порочный круг. Вы мстите за то, что мстили мы. И их этого круга никто нас не вырвет. Мы никогда из него не выйдем. И, похоже, перебьем друг друга до последнего Ничто это не прервет… Вот только, а с чего все началось? Наверное, с Наливайко. Не было бы всего этого, если бы не кровь Павлюка, Косиньского и многих других57.
- Не было бы, если бы не бунты.
- То есть, все так, как я говорил. В порочном круге. Все время мы в нем крутимся.
Тушиньский молчал. Как-то не хотелось ему в это верить.
- А кто может этот круг разорвать?
- Никто. А может – что-то…
- Что?
Казак не отвечал. Ян задумался. А потом его что-то словно бы ударило. Он даже застыл на месте, когда до него дошло, что он и не видел лиц всех тех, за которых должен был сейчас мстить. Никогда, с момента начала мятежа Хмельницкого, он не видел собственного отца. Сестры вообще не помнил.
- Как тебя зовут? – прошептал он.
- Иван Кореля, - тихо ответил тот, после чего выехал вперед и исчез в темноте, оставляя шляхтича один на один с его мыслями.
К вечеру следующего дня они добрались до Кременчуга. В этом году зима длилась очень долго, и Днепр был еще скован льдом. К самой переправе, где разливалась мелко между песчаными мелями, они не пошли, но окружили городишко с юга. По дороге не встретили ни единой живой души. Округа казалось совершенно вымершей. Вскоре остановились все на высоком, изрытом расщелинами и оврагами берегу Днепра, окруженные темнотой, словно плотным плащом, невидимые для животных и людей. Тушиньский уже раньше догадался, что Кременчуг они обходят. Теперь, когда уже был уверен, облегченно вздохнул. В городе наверняка стоял московский гарнизон. Раз они его обошли краем, это означало, что Кореля царю не служил.
Казаки недолго советовались. В конце концов несколько человек из них заскочили верхом на лед, проехало по нему и вернулось. Иван приблизился к Тушиньскому.