- Ненадолго.
- Прошу прощения, господин, - махнул тот рукой и отвернулся.
Поначалу шляхтич шел, словно во сне.
Он вышел на крыльцо, спрыгнул с него в снег и провалился в темноту. Ему повезло в том, что вокруг двора, в котором пировали московиты, не было стражи. После этого он вышел из темноты за углом и практически бесшумно растворился во мраке за конюшней. Затем перескочил какую-то ограду, пробежал между несколькими жилыми домами и, наконец, заметил перед собой ветхий частокол покрытый снегом. Осмотрелся, но стражи так нигде и не увидел. Похоже, все московиты спали, не чуя ног. Поляк перескочил небольшой ров и пошел в сторону степи. По дороге его охватили сомнения.
Выходит, я должен идти. Должен спасать казака, подумал он. Одного из тех, кто разрушил мой дом, уничтожил семью и забрали отцовское наследие. Но за что? Зачем?
Он замер. Потом вспомнил слова Уршилова и пошел в сторону яра. Он уже знал, что выбор сделан. И выбор сделан правильный.
В яру, куда Ян спустился, царили темнота и туман. Свет луны не достигал дна оврага, наполненного мглой. Один только Господь мог знать, что там находится. Шляхтич съехал по склону под защиту молодых, густых сосенок, но тут кто-то схватил его за делию и повалил на снег. При этом поляка еще и придержали, чтобы не дергался. В темноте замаячило несколько мрачных фигур. Еле заметно блеснули стволы ружей и сабли.
- Схватили, пан поручник. Сам спустился, - прозвучали слова, произнесенные грозным голосом.
Тушиньский замер, Все это произошло столь неожиданно, что он даже не успел перепугаться. Но внезапно туман расступился, пропустив зеленоватый луч лунного света. И тут Ян заметил, что окружающие его люди выглядят как-то очень даже знакомо.
- Вы поляки? – спросил он, практически не веря собственным глазам. – Не может такого быть! Я – Ян Флориан Тушиньский. Из неволи сбежал.
Товарищи, которые держали его, как-то замялись, но подозрительность с их лиц не исчезла. В слабом лунном отсвете Ян видел их строгие усатые лица, помеченные шрамами. Кто-то протиснулся в круг, глянул на пленника и воскликнул так сильно, что стены оврага чуть ли не отозвались эхом:
- Богом клянусь! Тушиньский!
Ян как-то смутно припомнил его. Якуб Лось, наместник казацкой хоругви из войск Стефана Чарнецкого.
- А мы вашу милость уже, считай, и похоронили, - сообщил он. – Как ты из лагеря выехал, всякий слух о тебе пропал. В руки Москвы попал? И сбежал?
- Сбежал.
- А мы тут с разведывательным отрядом. Воевода с войском за Днепр желает идти. И сколько московитов в том селе?
- Сотни две. Но они даже стражи не выставили. Чувствуют себя, как в своем доме. Если мы поспешим, то удастся всех их застать врасплох.
На лице наместника нарисовалось колебание. Впрочем, трудно было этому удивляться.
- Поспеши, мил'с'дарь! – повторил Ян. – Я понимаю, что ты не знаешь: довериться мне или нет, но будет лучше, если сделаешь именно так.
- Возможно, ты и прав, - тихо произнес Лось. Он дал команду, и несколько человек растворились во мраке. – Если говоришь правду, то сейчас же и выступим.
- Там есть один казак… То мой знакомый… Если отправимся в несколько коней, то сможем его отбить. А Москва, возможно, и не пошевелится. Нас даже могут и не заметить. Мы только появимся и сразу же исчезнем.
- Говоришь, появимся и исчезнем, - усмехнулся Лось. – Да что ты такое говоришь. Мы их всех там вырежем.
Выступили все вскоре после этого. Поначалу долго ехали по оврагу, потом выбрались в степь. К сельцу двинулись рысью. Храбрые польские кони легко и осторожно продвигались сквозь нависшую над степью мглу. Под серебристым светом луны они выглядели словно призраки. Сырой туман осаждался на их шерсти, гривах, на одежде, бровях и усах всадников словно иней. И во мраке все они выглядели будто упыри, как украинские сысуны.
Отряд разделился. Часть всадников широкой дугой двинулась направо, чтобы ударить с другой стороны. Остальные обождали нужное время. И наконец-то пан Лось махнул булавой.
- Вперед, милостивые господа!!!
Блеснули сабли, извлеченные из ножен. Двинулись поначалу рысью, а потом в галоп. В полутьме звучал усиливающийся топот копыт. Всадники погрузились в степные испарения и какое-то время двигались так, ничего перед собой не видя. Стража московитов, пускай и немногочисленная, сориентировалась, что что-то приближается. Стоящие на страже воины напрягали глаза, пытаясь пронзить густой туман. Топот копыт близился все сильнее. И вдруг, так быстро, что стража не успела и моргнуть, перед нею появились очертания нескольких десятков покрытых белизной форм.