Только времени на размышления и сожаления у него не было. Люди Понятовского сидели у них на хвосте. Сененский практически чувствовал горячее дыхание мчащихся лошадей на своей спине. Сейчас они летели по узкой тропке между деревьями, перескакивая свалившиеся стволы. Огромные, старые деревья пролетали мимо них, хлестали на скаку ветвями; грохот конских копыт, казалось, рарывал череп. Сененский оглянулся. Он заметил, что противники несколько приотстали.
- Восток! – крикнул он, когда троица преследуемых выскочила на обширную, заросшую кустами поляну, от которой отходили две дороги.
Жмогус понял его мгновенно. Когда они преодолели пустое пространство и влетели под спутанные ветви деревьев, он придержал коня, соскочил на землю, после чего хлопнул животное по крупу. Конь заржал и поскакал дальше, а Жмогус спрятался за дерево. Сененский поступил точно так же. Но перед тем еще вырвал из вьюков мешок для отрезанной головы. После чего поймал соскакивающую с седла Евку.
В самый последний момент все они припали к земле в яме от вывороченного дерева. Над ними застучали подковы, вооруженные всадники проскакали по дороге и исчезли вдали.
Сененский осторожно поднял голову. Дорога среди деревьев была пустая. Януш поднялся, закинул на плечо мешок с головой и вышел на тракт. Повсюду было пусто и тихо. Он повернулся и пошел по лесу, лишь бы подальше от дороги. Евка со Жмогусом пошли за ним. Сененский тихо рассмеялся. Ему удалось обвести вокруг пальца такого знаменитого загонщика, как Понятовский…
Он покрепче затянул ремешок на мешке, закинул его через плечо.
Над кучей сваленных ветром, прогнивших деревьев стрелой пролетел конь. Трое других появились за спиной Сененского. Януш замер. Прямо напротив, на прекрасном вороном жеребце сидел Понятовский. Сейчас он усмехался, и усмешка эта была воистину дьявольской.
- Придурки! – весело рассмеялся шляхтич. – Подобные штучки мне известны еще со времен московской войны. Ну что, пан Сененский, сам видишь, что обмануть я себя не позволю. Отдай голову!
Януш вытащил саблю из ножен.
- Иди. Сам забери.
Понятовский кивнул. Три его рубаки ринулись на беглецов словно бешенные псы. Жмогус схватил пистоль и выпалил в их сторону, один конь рухнул на землю, придавив своим телом всадника. Шляхтич ударился головой о камень, охнул и потерял сознание. Двое других кинулись к Янушу. Сененский уклонился от удара сверху, закружил своей саблей мельницу над головой, и жеребец первого из противников, испугавшись, встал дыом. Всадник пошатнулся, видя нацеленный в себя ствол бандолета, но в тот же самый миг к нему подскочил Жмогус и рубанул его саблей по руке. Тот заорал от боли, выпустил оружие; но в этот же миг второй из людей Понятовского ударил жмудина клинком в спину. Жмогус застыл, обеими руками схватился за выступившее из груди острие, захрипел, на его губах выступила кровь.
Сененский завыл от ярости. Глаза зашли мглой. Словно вихрь побежал он к всадникам. Понятовский выстрелил куда-то, но Януш уже проскочил под брюхом его коня и нанес удар саблей снизу в бок, с полуоборота, проведя укол под левой подмышкой. Конь заржал, встал дыбом, а потом помчался к деревьям, волоча на стремени неподвижное человеческое тело.
Второй из противников – которого Жмогус ранил в руку – повернулся к Янушу. Он быстро поднял саблю и рубанул шляхтича по лбу, но Сененский уклонился, а потом, когда всадник проскакивал рядом, словно кабан рухнул на спину всадника и одним рывком стащил того с седла. Дергающееся тело прижал к земле и одним быстрым движением вонзил острие сабли в горло.
Сененский поднялся с колен. Он шел, весь окровавленный, с горящими глазами. Понятовский не шевелился. Но, прежде чем Януш приблизился, ударил коня шпорой. Жеребец пошел с места в карьер и пропал среди деревьев. Сененский глядел ему вслед… Стоял и смотрел. Понятовский уходил. Уходил, но мог и вернуться.
Януш осмотрел побоище. Погоди-ка, что-то здесь не сходилось. Жмогус пал, но…
Евка!
Он чуть ли не завыл, увидав, что женщина лежит на земле. Януш припал к ней, приподнял голову и только теперь заметил багровый след от пули на груди, под сердцем… Рядом с ним.