- Все готово? – спросил Ясек69.
- Полностью, милостивый господин… просим, просим в дом. А сейчас и ужин будет.
Старика осторожно внесли в главное помещение. Оно было большим и темным. Комнату освещали только свечи в железном подсвечнике и горящий в очаге огонь. На дворе сверкнула молния. Зеленоватый отсвет засиял грязных, матовых стеклах окон. Только через какое-то время все услышали удар грома.
Станислав отослал слуг жестом руки. Остался один с Яськом. Слуга огляделся по сторонам. Всех углов просторного помещения он не видел. Желтые огни свечей освещали лишь мрачное лицо пожилого мужчины и столешницу.
- То есть мы находимся… В Литве… - с придыханием произнес тот, - уже тут… Так скоро. Жан! – бросил он придворному, который уже хотел направиться к двери. – Останься. Не хочется мне быть одному. Не сегодня… А то вновь у тебя хлопоты будут… Вечно тебя тянет к девкам и картам…
Придворный поклонился, пряча искривленные губы. – И вечно этот старый пень, - так он называл хозяина только про себя, хотя остальные слуги не опасалась говорить этого Станиславу прямо в глаза, - должен вспоминать о его слабостях…
- Сейчас принесут ужин, милостивый господин.
Снова блеснуло. Отсвет на мгновение прогнал мрак в углах помещения. Ясек вздрогнул, положа ладонь на рукояти шпаги, потому что вдруг в одном из них что-то пошевелилось. Из полумрака появилась высокая фигура и приблизилась, стуча металлическими набойками на каблуках высоких сапог. Ясек уже собрался протереть глаза от удивления, поскольку незнакомец одевался настолько старомодно, настолько не модно, что молодой человек на какой-то миг подумал, что он просто не может быть родом из нынешней эпохи. Но потом впечатление прошло. Это был самый обычный, хотя и старомодный шляхтич. На вид ему должно было быть, как минимум, лет пятьдесят, хотя широкие плечи говорили об огромной, никак не подорванной возрастом силе. На незнакомце был польский костюм – скромный серый жупан, на который был накинут кунтуш, перевязанный слуцким поясом70.
- Вечер добрый, мил'с'дари, - сказа он и поклонился, сняв с головы шапку, украшенную пером цапли.
- А что мил'с'дарь здесь делает?
- Да так, заночевать здесь пришлось, - просто ответил тот. Ясек вновь пригляделся к нему, но уже внимательней. Мужчина высоко подбривал волосы, у него были длинные, обильные усы, спускающиеся даже ниже подбородка. Выглядел он нормально… А впечатление, будто бы в его фигуре было что-то не так, похоже, было всего лишь иллюзией. Обычный подляский71 голодранец, нехотя подумал Ясек; поспорить можно, что он понятия не имеет, кто перед ним…
- Мил'с'дари, думаю, не выставите меня за порог?! – спросил незнакомец тихо и, вроде как, жалостливо. – Сам же я – Миколай Боруцкий, герба Новина.
Ясек оглянулся на Станислава. Старик был бледен, что молодой человек приписал царящей в помещении духоте. Вообще-то он мог бы подать хозяину какие-нибудь отрезвляющие соли или масла, но те остались в карете, а на дождь Винницкому выходить не хотелось. В конце концов, хозяин был должен ему зарплату за целый год. И к тому же не делал ничего, чтобы как-то успокоить его кредиторов, как обещал ранее. Винницкий знал, что старику скоро конец. Пальцы руки, которую тот протягивал перед собой, чтоб указать на стул, дрожали. Но, с другой стороны, у него еще имелись силы, чтобы пытаться сражаться… Сражаться даже в подобной ситуации, в которой сейчас находилась Речь Посполитая…
- Садись, мил'с'дарь, - тихим голосом произнес Станислав.
Только Боруцкий его не послушался. Он вглядывался в лицо старца.
- Вот как-то думается мне, что откуда-то я вас знаю, - произнес он уже несколько другим тоном. – И куда же это ведет вас судьба? Времена ныне неспокойные, а вы в дороге. Повсюду полно московской сволочи… Шляхта из Литвы уходит. Прямиком к несчастью едете.
- А не ваше это, мил'с'дарь, дело, - буркнул Ясек.
Этот шляхтич уже начинал его раздражать. Вот не усидит же, сермяга, спокойно, - подумал он. Взгляд его зацепился за оружие незнакомца. Подобное оружие в Речи Посполитой никтоне применял уже много лет. Это не была обычная парадная карабеля, какую носили шляхтичи старинного покроя, не августовка, но длинная, тяжелая гусарская сабля в черных ножнах. Похоже, что у этого типа она осталась еще от прадеда. Ясек видел подобные в старых оружейных комнатах, к которым причислял, к сожалению, и коронный арсенал в Варшаве. Вот только те бывали уже заржавевшими. Рукоять же оружия незнакомца блестела, как будто бы саблей пользовались очень даже часто.
- Я у хозяина спрашиваю, а не у слуги! – буркнул Боруцкий, и в его голосе случилась неожиданная перемена. Так мелкопоместный шляхетка говорить не мог. Яську все это совершенно перестало нравиться.