Как известно, в Бирме все слоны — и прирученные, и дикие — считаются собственностью императора и подлежат реквизиции в военное время. По обычаю, и обычай незыблем, монарх владеет слоном идеальной белизны, которому он предоставляет дворец, охрану и доход от какого-нибудь территориального округа для содержания дворца и прислуги. Религиозный устав запрещает выпускать за пределы страны хотя бы одну из трех-четырех особей, в которых от века воплощается феномен белого слона, ибо в буддистском предании предсказано, что империи придет конец, если белого слона увидят на своей земле другие народы. (Кровавая Сиамская война два столетия тому назад разразилась только потому, что король Сиама, владевший одним из этих фантастических животных, отказывался уступить его бирманцам.) Последние завоевания англичан — до недавнего времени, перед тем как занять Мандолай, они долго и упорно стягивали войска к болотам округа Ассам — были бы немедленно поставлены под угрозу, если бы кто-то из чиновников, взимающих дань, вздумал посягнуть на «снежную гору»: по всей Бирме вспыхнули бы религиозные мятежи, неутихающие и беспощадные. Что касается частных лиц, дерзких чужестранцев, застигнутых при попытке похитить священного слона, то никакое вмешательство не спасло бы их от самой мучительной и медленной казни.
Очевидно, что привести в исполнение замысел, милый сердцу благородного англичанина, было по многим причинам весьма нелегко. Тем не менее, вызвав знаменитого дрессировщика Мейериса и вручив ему карту вместе со списком опасностей, подстерегающих участников предприятия, лорд В *** предложил отважному укротителю вознаграждение в два миллиона пять тысяч франков (сто тысяч фунтов стерлингов) с оплатой путевых расходов ему и его подручным, если тот, поймав вышеуказанное животное, выведет его к морю по бирманским землям со всеми населяющими их народностями, перевезет из Азии в Европу и «с доставкой в порт назначения» вручит его на берегах Темзы лорду В*** для Зоологического сада.
Слушая лорда, Мейерис задумчиво теребил бороду рукой, изборожденной следами львиных клыков. Помолчав с минуту, он согласился.
Имея договор в кармане, он за несколько дней набрал отряд из шести кожаных чулкову людей проверенных, хладнокровных и многоопытных. Далее, будучи человеком практичным и понимая, что каждый шаг похитителей белого слона по земле фанатичной Бирмы связан с огромным риском, избежать которого можно не иначе, как ПЕРЕКРАСИВ ЖИВОТНОЕ, укротитель занялся поисками краски, смывающейся, но достаточно стойкой в случае непогоды, и в конце концов приобрел несколько бочонков обыкновенного эликсира для волос и бороды, чрезвычайно модного у gentry. Когда все прочие необходимые покупки были сделаны, зафрахтовали надежное торговое судно — для экспедиции и последующей перевозки слона; ввели в курс дела Адмиралтейство. Английскому губернатору в Ассаме полетели телеграммы с предписанием оказать всевозможное содействие предприятию, и путешественники тронулись в путь.
Прошло около трех месяцев. Мейерис и его спутники давно находились в Азии и уже успели подняться вверх по Ситтангу на бревенчатом плоту, который был сооружен в расчете на предполагаемую добычу. Ловкость кожаных чулков и счастливый случай сделали свое дело: двигаясь вдоль пустынных берегов, отряд добрался до окрестностей древнего священного города, отмеченного на путеводной карте. Неустанные наблюдения путешественников наконец увенчались там успехом: они обнаружили животное и разбили лагерь на опушке огромного леса у самой реки. Плот с привязанными по краям воздушными колпаками и пробковыми щитами забросали ветвями и листьями, пришвартовав его в таком месте, где он казался небольшим мысом, продолжением берега.
Чтобы оправдать свое присутствие и заручиться расположением местных жителей, наши охотники, интересуясь будто бы исключительно пушниной, сперва застрелили пару дымчатых леопардов, которые, наряду с носорогами, слывут грозой тех краев. Снискав таким блестящим началом всеобщую благосклонность, они стали незаметно наблюдать за повадками белого слона и состоящего при нем махута в лесу. При этом они использовали любую возможность, чтобы знаками почтения и подношениями завоевать симпатии того и другого. И вот Мейерис решил, что пришло время действовать, и повел своих людей устраивать засаду.